Все случилось на Джеллико-роуд - Мелина Марчетта

Я возвожу между ними и собой мысленную перегородку и пытаюсь вернуться к мальчику на дереве…

– Ты вообще нас слушаешь?

– Давайте просто проголосуем.

– Пяти голосов достаточно, чтобы сместить ее.

Там, на дереве… Я вдыхаю пьянящий, пропитанный ароматами воздух, слушаю песню, у которой нет окончания, и рассказы мальчика, которые мне нужно понять.

– Это их худшее решение из всех, что я помню.

– Спокойно. Просто проголосуем – и все.

– Когда я училась у них на факультете, она однажды сожгла все белье. Как ей можно доверять?

– Сконы были с изюмом.

Этот голос прорезается через остальные, и я поднимаю взгляд. Бен Кэссиди смотрит на меня. Что-то в его глазах – сама не знаю, что именно – возвращает меня в реальность.

– Что ты делаешь, Бен? – тихо, с угрозой спрашивает Ричард.

Бен неторопливо поворачивается к нему.

– Главный выбрал ее, мы должны уважать это решение.

– Мы еще не решили, что примем ее в качестве лидера.

– Чтобы ее сместить, нужно пять голосов, – напоминает им Бен.

– Муррей? Гастингс? Дарлинг? – обращается Ричард к остальным. Они упрямо не смотрят на меня, и я понимаю, что эта сцена была заранее отрепетирована. – Кларенс…

– Рафаэлла считает, что нам нужно вернуть Молитвенное дерево, – перебивает Бен, не давая Ричарду шанса втянуть его в склоку.

Я понимаю, что Бена в заговор не посвятили. Он для них слабое звено. Но не тогда, когда им необходим его голос. Грубая ошибка.

– Больше нам ничего от горожан не нужно, – бормочет Бен, ни на кого не глядя.

Ричард смотрит на него с отвращением.

– И, разумеется, здание клуба тоже в приоритете, – добавляет Бен, и я понимаю, что он получает удовольствие от происходящего.

Тишина. Она тянется бесконечно, и я наконец осознаю, что у меня есть еще и мой собственный голос, так что я останусь главной. По крайней мере пока.

– Кто возглавляет горожан в этом году? – спрашиваю я.

Я не свожу глаз с Ричарда. Он понимает, что избавиться от меня не удастся, и решает пока мне не препятствовать, хотя его взгляд обещает предательство, нож в спину, дерзости, ненависть, месть и прочие неприятные вещи, в которых он мастер.

– Рано или поздно узнаем, – отвечает Ричард.

Мне нравится это ощущение власти.

– Бен? – говорю я, все еще глядя на Ричарда.

– Да?

– Кто сейчас возглавляет горожан?

– Чез Сантанджело.

– Он умеренный или фундаменталист?

– Он парень с характером, так что его лучше задобрить.

– Горожан невозможно задобрить, – возражает Ричард.

Я не обращаю внимания.

– С ним будет непросто? – спрашиваю я у Бена.

– Определенно. Но он хотя бы не такой бандит, как предводитель кадетов.

– Кто? – рявкает Ричард.

Бен явно с трудом сдерживается, чтобы не втянуть голову в плечи, как будто у него за спиной вот-вот возникнет рука и отвесит ему подзатыльник.

– Значит так, для начала: в этом году мы добьемся, чтобы горожане были на нашей стороне, – объявляю я, не обращая внимания ни на кого, кроме Бена.

По хижине разносится неодобрительный ропот. Он напоминает все эти однотипные песни, которые постоянно попадают на первую строчку хит-парадов. Ты узнаешь эти мелодии в первую же секунду, а ко второй они успевают тебе надоесть.

– Мы так никогда не делали, – огрызается Ричард.

– И посмотри, до чего нас это довело. За последние несколько лет мы потеряли кучу территорий. Их поделили между собой кадеты и горожане. Нам уже и терять-то особенно нечего.

– А что насчет Молитвенного дерева? – переспрашивает Бен.

– Это не приоритет, – говорю я, поднимаясь на ноги.

– Рафаэлла считает, что обмен, совершенный три года назад, был аморальным поступком, – возражает он.

Я стараюсь не вспоминать, как мы с Рафаэллой и Беном провели почти весь седьмой класс, прячась в домике Ханны. Я даже успела забыть историю Бена. По-моему, там была череда приемных родителей. И лишь один вложил ему в руки скрипку и в корне изменил его жизнь.

– Сделай одолжение, – произношу я с долей драматизма, – не приплетай сюда мораль. Она не имеет никакого отношения к тому, чем мы тут занимаемся.