Всюду третий лишний - Бен Хетч

Сейчас 6 часов вечера, и я сижу в своей палатке, в которой провел уже свою первую ночь в Америке. Мы приземлились прошлым утром и через два часа, проведенных в аэропорту Атланты, вылетели местным рейсом в город Чарлстон в штате южная Каролина. Хотя Чарлстон расположен в противоположной стороне от места, куда мы направляемся (Лос-Анджелес), мы решили начать наш путь отсюда, дабы воистину это было путешествие от одного берега континента до другого.

Правда, когда мы прилетели сюда, обнаружилось, что Чарлстон в действительности расположен не на самом Восточном побережье, как это изображалось на крошечной карте в «Путеводителе» Рафа. До Фолли-бич, ближайшего городского пляжа на побережье, было восемь миль. Несмотря на все наши с Карлосом старания, мы так и не смогли уговорить Доминик съездить на такси на этот пляж, чтобы запечатлеть на пленке наше купание в Атлантическом океане – торжественный момент начала нашего путешествия через весь континент, которое должно будет завершиться столь же торжественным купанием на его противоположном берегу, в Тихом океане.

– Просто я сфотографируюсь два раза в Калифорнии на берегу другого океана, и никто не разберет, где сделаны эти снимки, – объявила она в декларативной манере, свойственной французам. – И к тому же я, между прочим, хочу есть. В самолете они грозились подать сдобные булочки, но никаких булочек мы так и не увидели.

– Ну ведь надо же увидеть океан, поедем все вместе, – делая последнюю попытку, сказал я, – ты похожа на Нейла Армстронга: когда его нога стояла на последней ступеньке веревочной лестницы лунного модуля, севшего на поверхность Лупы, он сказал: «Будь я проклят, но мне до смерти хочется сдобных булочек».

Доминик была непреклонна, и в конце концов мы с Карлосом отправились туда одни, сфотографировали друг друга, залезшими в воду близ маяка Моррис-Айленд, а через пару часов встретились с ней в городе и некоторое время вместе бродили по улицам, отыскивая достопримечательности.

Несколько слов о том, кто такие мои спутники: Карлос мой товарищ еще со школьных времен. Доминик – его подружка-француженка, недавно вернувшаяся к нему после разрыва. Я мог бы назвать три причины, почему я выбрал их своими спутниками: а) потому что они просили меня об этом; б) потому что Доминик привлекательная особа и мне доставляет удовольствие как бы случайно видеть ее обнаженной; в) потому что хотя я и закончу свое путешествие в облике одиноко странствующего гуру с непроницаемым выражением лица, которое излучает спокойствие, не нарушаемое ничем, кроме созерцания истины, но поначалу мне будет более комфортно и спокойно в компании с этой парочкой.

Доминик и Карлос впервые встретились и сошлись примерно года два назад, но расстались, когда Доминик наконец поняла то, что ни для кого не было секретом, – Карлос за ее спиной путался со всеми подряд. Она поначалу прощала ему измены, но потом бросила его и, пребывая в депрессии из-за потерянной любви, вышла замуж за Джона (австралийца, который в то время путешествовал по свету), оправдывая свой поступок тем, что «не чувствовала себя в безопасности». Они с Джоном отбыли в Австралию, в город Перт, и почти четыре месяца Карлос ничего о ней не знал. Затем, в прошлом году, она вдруг ни с того ни с сего позвонила Карлосу и объявила о том, что совершила чудовищную ошибку и возвращается к нему; сожалеет обо всем, что случилось; хочет вернуть его, а посему разводится с мужем.

В этой истории я могу понять все, кроме романтизма, с которым Карлос воспринял эту трагикомедию. Он видел в ней только то, что ему хотелось. Ну надо же быть таким олухом! То, чем она забила его пустую голову, просто-напросто бессмысленный бред на французский манер: «Я докажу тебе, что наша любовь взаимна. Мы вновь вернемся в сказку. Мы можем в любви вести себя как взрослые, а не как дети».

Ну что за чушь; она, похоже, совсем не в себе.

А вот что я поначалу подумал о Чарлстоне. По всей вероятности, Чарлстон – это «самый сокровенный американский секрет», откуда проистекает общеизвестное традиционное гостеприимство и кулинарное искусство старого Юга. Это место считается Старым Светом в понятии американцев, появившихся на свет и состарившихся на пространстве от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Они слоняются здесь, задирают вверх головы и сквозь солнцезащитные очки в золотых оправах рассматривают чудеса довоенной архитектуры, изображенные в «Унесенных ветром», а здания эти, кстати говоря, были воздвигнуты намного позже, чем почтамт в Беконсфилде. Я хотел побывать на старой верфи в Чарлстонской гавани, где раньше хранились ракеты «Поларис» с ядерными боеголовками, но из-за упрямства Доминик нам пришлось провести вторую половику дня в тоске и скуке на плоскодонной барже, вдыхая ароматы азалий, и все потому, что брошюрка, которую ей всучили в туристическом центре, призывала полюбоваться красотами природы, отражающимися в чернильно-черных водах (в действительности же поверхность этих вод была сплошь покрыта пакетами из «Макдоналдса»). Возможно, у меня еще до поездки возникло предубеждение против этого места, поскольку среди макулатуры, которой забиты витрины и столы туристического центра, я столкнулся с еще одним лживым рекламным советом: «Проверьте, прошли ли вы по всем аллеям; всякий раз, идя куда-либо, выбирайте новый маршрут, потому что на каждой улице Чарлстона вас ждут приключения». Я последовал этому совету, и на Маркет-стрит меня чуть было не отлупил какой-то бродяга, которому не понравилось, каким взглядом я смотрел, как он с помощью плечиков для пальто извлекал гамбургер из урны, стоящей у входа в здание аккумуляторного склада.

– Эй, ты, какого черта ты следишь за мной? Я и раньше тебя видел. Да, да, ты следишь за мной, козел, я же вижу. Ну подожди, я до тебя доберусь.