Курорт. Другие люди - Сол Стейн

— Денег на билеты, — предположил Генри.

— Только на мой. Кэти платит сама.

— И еще немного на карманные расходы?

— Самую малость, — кивнул Стэнли. — Летом я все отдам.

— Ты сможешь обналичить дорожный чек в университете?

Стэнли вновь кивнул, едва скрывая радость.

— Вот тебе чек на сто долларов. Я заполню его на твое имя.

— Мне столько не нужно.

— Мельче у меня нет, — солгал Генри. — Рассчитаемся летом, так?

— Папуля, ты у меня молоток. Спасибо, — и тут из толпы вынырнула Маргарет, запыхавшаяся, с раскрасневшимся лицом.

Увидев ее, Генри и Стэнли дружно рассмеялись.

— Мама, что ты купила?

— Потрясающий магазин. Уйти оттуда с пустыми руками просто грех.

— Ты хотела сказать, высшая добродетель, мама?

— Я узнаю грех, когда вижу его, — улыбнулась Маргарет. — Поверь мне на слово, абсолютная добродетель — великий грех.

— Я ожидал, что ты явишься с ворохом покупок, — заметил Генри.

— Я только походила по залу, — Маргарет подождала, пока Генри расплатится с официантом. — Но тебе я купила одну вещицу. Ты всегда так мучаешься с пробками, если они крошатся в горлышке бутылки. А там есть европейский отдел, и у них я нашла немецкий или швейцарский двойной штопор, — она вытащила штопор из сумочки. — У него особая конструкция, гарантирующая, что пробка будет извлечена из бутылки. Ты рад, что я заметила его?

Однажды Генри приснился сон, будто он в пустыне, умирает от жажды и неожиданно находит бутылку с вином или водой, с чем, он так и не узнал, лежащую у большого кактуса. Он пытается вытащить пробку руками, но безуспешно. И готов отдать жизнь за штопор. Рассказывал ли он Маргарет об этом сне? Скорее всего, нет.

— Спасибо тебе. Чудесный подарок.

— Маленький пустячок. — Маргарет взяла мужчин под руки и они отправились осматривать прочие достопримечательности площади Джирарделли.

Чуть позже Генри выбрал удобный момент, чтобы поделиться с Маргарет последними новостями.

— Маргарет, у меня сюрприз. Стэнли прилетит в пятницу в Лос-Анджелес. У него есть друг, который там родился, и они вдвоем покажут нам город.

— Твой сосед по комнате в общежитии? — спросила Маргарет.

— К сожалению, она живет в другой комнате, — вздохнул Стэнли.

— А я почему-то решила, что это юноша.

— Нет, меня больше интересуют девушки, мама, — двусмысленность затронутой темы заставила Стэнли рассмеяться. И он очень обрадовался, когда Генри и Маргарет последовали его примеру. Некоторые родители не терпели подобных разговоров.

— Где вы остановитесь в Лос-Анджелесе? — спросил Стэнли.

— Хорошо, что ты мне напомнил об этом, — ответил Генри. — В нью-йоркском турбюро нам не смогли забронировать номер в «Беверли хиллз», но посоветовали позвонить туда уже из Калифорнии и узнать, не отменил ли кто заказ. Так теперь нам нужно три номера?

— Нет, нет. Мы поживем у родителей Кэти.

— Пока не забыл, пойду позвоню.

Разговор он оплатил по кредитной карточке. В регистрационном отделе отеля «Беверли хиллз» говорили с ним очень вежливо, но ничем не обнадежили: заказы на пятницу обычно отменяли по четвергам.

— И каковы наши шансы? — спросил Генри.

— Очень высокие, — заверили его. — Свободные номера появляются всегда, а в списке вы первый.

Генри доложил сыну о своих достижениях.

— Я позвоню им в четверг из «Бичкомбера» в Санта-Барбаре, — добавил он, — а потом перезвоню тебе. Если у них появится свободный номер, мы встретимся в Поло-Лодж. Если нет, я скажу тебе, где мы забронируем номера.

— Ты не забудешь позвонить? — спросил Стэнли.

— Я всегда выполняю данные обещания, — Генри глянул на Маргарет. — Особенно, если мамуля напомнит мне о них.

Стэнли написал на листке несколько цифр.

— Тебе больше не нужно подзывать меня к общему телефону. Теперь у нас в комнате свой номер. Мы с соседом платим за него поровну.

— Нам проводить тебя к автобусной остановке? — спросил Генри.

— Боитесь, что я и обратно поеду на попутках? — Стэнли посмотрел на мать. — Даю честное слово, уеду в автобусе.

Но они все равно проводили его к автобусной остановке.

На следующий день Брауны погуляли по набережной, на ленч зашли в «Ди Маггио», покатались на переполненных туристами троллейбусах.

Во вторник они встали рано, собрали вещи, выписались из отеля. Портье, который их принимал, Генри не нашел.

Позавтракали они по пути в Санта-Крус и прибыли туда точно к одиннадцати. Отец и сын поиграли в теннис, а потом Стэнли повел их на экскурсию по кампусу.

— Тебе нравится Калифорния? — спросил Генри сына.

— Ты шутишь? Здесь так красиво, что меня не покидает чувство вины.

— Вины за что?

— Тут скорее курорт, а не место для занятий.

— Я тебя понимаю, — посочувствовала Маргарет. — Пусть рай не более, чем образ, но в такой обстановке действительно трудно сосредоточиться на обыденном.

— К примеру, на домашних заданиях, — улыбнулся Стэнли.

Калифорния не для меня, думал Генри. Двадцатилетние ведут себя здесь, как подростки. Девушки, в большинстве своем, выглядят как официантки, а юноши, крашенные под блондинов, как пляжные спасатели. Мужчинам постарше недостает зрелости, они ссохлись под жарким солнцем, но ничуть не повзрослели. И эти ярко накрашенные женщины. Что я здесь делаю?

Маргарет большими пальцами осторожно коснулась век мужа.

— Начальная стадия меланхолии, — констатировала она. — Немедленно прекрати. Нам не нужно делать домашних заданий. Мы приехали в рай отдыхать.

Генри обнял сына.

— Будь осторожен. И поцелуй мать. Ее теперь не так уж часто целуют.

Генри и Маргарет лишь заскочили в Монтерей, полюбовались сбегающими в воду улочками и поехали в Кармель. Там они остановились в красивом отеле, номера которого, следуя ландшафту, располагались на нескольких уровнях. За пять лишних долларов Генри получил номер на самой верхотуре, с прекрасным видом на Тихий океан. Маргарет не стала распаковывать вещи, и они сразу отправились осматривать окрестности.

Обедали они в маленьком итальянском ресторанчике, рекомендованном кем-то из друзей. Съели шпинат, сваренный в мясном бульоне, зеленые феттучине, выпили бутылку «бароло», на десерт разделили на двоих порцию сабальона.

— Настроение улучшилось? — спросила Маргарет, когда они поднимались по крутой улочке, чуть навеселе после «бароло».