Маленький содом - Георгий Стаматов

   —  Эх, Митя! Ты смотришь на все через старые очки!

   —  Не знаю. Вы свыклись с итальянцами, конторами, автомобилями, собственными особняками. А мне все это кажется чудовищным. Я не могу ни есть, ни спать спокойно.

   —  Что ты хочешь этим сказать? Не понимаю.

   —  В этом доме мы никогда не поймем друг друга, мне душно в нем... Жаль, что остался в живых,— не видел бы ни разгрома, ни вас.

   —  Что ты болтаешь? Не забывай, что я твой отец!

   —  Не я, а ты забываешь, что я твой сын. Вспомни мое детство: ты избил меня однажды, избил до полусмерти, за то, что я опозорил тебя, стащив яблоко в соседнем саду. А теперь ты загребаешь деньги, купил этот дом... Разве ты спросил меня, хочу ли я после всего этого носить твое имя? Разве ты позаботился о том, чтоб мой жизненный путь был чистым? Но если ты плюешь на все, то я не могу плевать! Вместе с наследством ты оставишь мне и свое имя, а я стыжусь его!

   —  Митя! Ты сам не знаешь, что говоришь... Опомнись!

   —  Должно быть, я и правда не знаю, что говорю, но не в силах сдержаться. Оставь меня, уходи...

Старик Абаров ушел в смятении.

VIII

Митя страдал, но все же почувствовал некоторое облегчение. «Наконец-то все выяснилось»,— думал он. Отец теперь знает, что между ними нет ничего общего. Они разойдутся. Он, Митя, уедет в провинцию, а пока потерпит, чтобы внезапным отъездом не вызвать всяких кривотолков.

Старик Абаров как раз на то и надеялся, что сын не вынесет сора из избы. А пройдет время — кто знает, может он мало-помалу и примирится с новой жизнью.

«Что он будет делать без меня?» — думал старик. И, видя, что Митя не собирается уходить из дома, отец решил забыть их размолвку.

Митя побывал в министерстве. К его просьбе отнеслись с недоумением, но все же обещали перевести его в провинцию.

Спустя несколько дней Митя предупредил мать, что будет столоваться в офицерском клубе. Он уединился в своей комнате, перестал общаться с семьей.

Старик опять задумался. «Да что же это такое? — спрашивал он себя.— Неужели я и вправду нечестный человек?»

Он мысленно перебирал источники своего богатства, нет ли в них грязи? Но не находил ее. Он наживал деньги, как теперь наживаются другие, постоянно рискуя потерять все. Если нечестен он, значит нечестна вся София.

Постепенно Митя совершенно отошел от своих. В их доме он жил, как постоялец в гостинице. Уходил рано, возвращался поздно.

Иван только удивлялся, глядя на своего бывшего начальника.

* * *

Как-то вечером все Абаровы, собравшись вместе, особенно ясно ощутили, что им чего-то недостает. Митя вернулся домой, но его нет между ними.

   —  Что это случилось с нашим Митей? — начал дядя.

   —  Слишком много возомнил о себе,— сказал Ваня,— вообразил, что только он скорбит о Болгарии.

   —  Митя гадкий,— вставила Оля.

   —  Не осуждайте его,— вмешался старик Абаров.— Митя болен. Я советовался с врачами. Война и плен истрепали его нервы, нарушили душевное равновесие. Не надо его раздражать. Время — лучший целитель. Митина болезнь — это апатия, ничто его не интересует...

   —  Третьего дня,— прервал отца Ваня,— я встретил его и спросил, не нуждается ли он в деньгах. А он только посмотрел на меня какими-то странными глазами, ничего не ответил и ушел.

   —  Митя эгоист! — проговорила Оля.— Не люблю я его.

   —  Оставьте его, дети. Поживет, рассмотрит хорошенько новую Болгарию и сам вернется к нам.

IX

   —  Господин капитан, вас спрашивает женщина.

   —  Женщина?

   —  Да.

«Кто бы это мог быть?»

Митя застегнул мундир, привел себя в порядок.

   —  Пусть войдет.

В дверь негромко постучали.

   —  Войдите!

Перед ним стояла Нина. Несколько секунд она молчала. Митя потерял дар речи. Он так побледнел, что это придало ей смелости.

— Вы... ты... удивлен моим приходом... Но я не могла выдержать и вот пришла. Мы должны объясниться. Я виновата... да... Можно присесть? — И, не ожидая приглашения, она села на диван. — Ты ужасно жесток, Митя! Почему ты молчишь? Это меня убивает... Неужели ты ни слова мне не скажешь?

   —  Положим, я скажу слово, а потом?

   —  Выслушай меня... Я тебе изменила... Как это произошло, сама не понимаю... Это непоправимо, конечно, но что я могла поделать?

   —  Я совершила преступление, но когда услышала, что ты убит, была потрясена: ведь это значило, что я не смогу искупить свою вину. Ты воскрес — и я переродилась. Я снова люблю тебя... Больше прежнего...

Митя смотрел на нее и видел, как лгут ее томные глаза, ее красивые губы.

   —  Ваше перерождение вызвано миллионами моего отца, но знайте: я не возьму у него ни гроша.

Нина изменилась в лице. В голове у нее помутилось. Она и раньше знала, что ей многое придется выслушать, не была уверена в своих силах, но этих слов она не ожидала.

«Не зря говорят, что вернулся он не в своем уме»,— подумала она, потом сказала вслух:

   —  Какое отношение имеют миллионы к нашей любви?

   —  С ними, как и с вами, жить нельзя. Понятно?

Митя поднялся.

Нина не двигалась. Наконец, она встала и с театральным жестом проговорила:

   —  Я исполнила свой долг и теперь спокойна. Когда- нибудь вы в этом раскаетесь, но будет поздно. До свидания!

   —  Прощайте! Я уверен, что вы сюда больше не придете.

Она обиделась и хотела что-то ответить, но только окинула его презрительным взглядом и ушла.

X

Митя вернулся домой.

В вестибюле на вешалке висел плащ итальянского покроя.

Дверь в гостиную была открыта; там сидели отец, Оля и «он».

Оля что-то болтала по-французски; все смеялись громко и весело.

Митя прошел в свою комнату и посмотрел в окно, выходившее на двор. Во дворе кухарка чистила крупную рыбу, горничная ловила цыплят, а Иван помогал ей, не переставая зубоскалить.

«Как не стыдно! Принимают итальянца, не стесняясь тем, что я живу в доме... Может, пойти и броситься на него?.. Они считают, что я на это не способен... Что ж, они правы, сил у меня больше нет... А ведь на войне я сражался с яростью хищного зверя... Кто его укротил? Подлецы мы, подлецы...»

Приезд жениха взбудоражил весь