Искусство скуки - Алексей Синицын

– Нет никакой «своей судьбы», ни твоей, ни моей, есть просто Судьба, с которой можно встретиться, – если Она этого захочет, – или нет…

– А причём же тогда сети?

– Не торопись, профессор. – Ей нравилось сегодня так его называть, хотя метафизические очки, и метафизический профессорский портфель уже исчезли.

«Тюлений жир, оленья кровь, заклинания – это всё необходимые, но не достаточные атрибуты ритуальной встречи с Судьбой. Судьбе нужна жертва! Лапландки это тоже хорошо знают. Если бы было всё так просто, эти атрибуты продавались бы в любом супермаркете, но посмотри, как переполнены вагоны, для тех, кто не способен даже на маленькую жертву собственной гордыни (она имела в виду, конечно же, тех, кто отказывался целовать руку королеве Христине, и ехать в вагоне для верноподданных). Всё это приводит к тому, что миллиарды людей на Земле никогда не встречаются с Судьбой! Живут без Судьбы, понимаешь?». – Пер Гюнт – Ричард Гир опять на секунду закрыл глаза.

«Меня и мою подружку довольно грубо распутали, – всё делалось быстро, механистично, с каким-то внутренним раздражением, – и бросили в большой грязный ящик, стоявший на палубе. Сколько там было девушек, подобных нам! Мы все задыхались, и никто точно не знал, случится ли встреча с Судьбой, или это только метафора, а наша общая судьба состоит в том, чтобы быть жестоко выпотрошенными, и потом, с удовольствием, или без удовольствия съеденными.

Полумёртвых, нас начали отмывать, и это несколько привело меня в чувство, только струи воды из шлангов нестерпимо били по рёбрам. Потом, бросили в таз, и пустили по конвейерной ленте в разделочный цех, снова стало очень плохо…

Я чувствовала, как неумолимо приближалась моя очередь лечь на, залитый мутной кровью, разделочный стол. В этот момент я вновь предельно остро начала ощущать время. Вот оно, какое! Оно есть, конечно же, есть, только оно с нами не всегда. И я совсем не чувствовала себя одинокой, наверное, смерть уже начала заполнять меня. И тут я увидела Судьбу». – Форель – Джулианна Мур замолчала.

– Что ты почувствовала? Что-нибудь сказала Ей?

– Мне просто стало легко. Я, молча, смотрела на неё, и даже в голове не было ни единой мысли, ни о смерти, ни о спасении. Я ведь увидела то, что хотела…

– А Она?

– А Она сказала: «Хорошо, Я тебя запомнила, вспоминай и ты обо мне иногда». А потом достала меня из предсмертного таза и выбросила обратно в море. (Судьба, видимо, вообще не любит говорить попусту).

– А подружка?

– А подружку нашли изнасилованной и задушенной на окраине города, в парке сто тринадцати ворон, в районе Хольменнколлен. Вот так…

– Печальная история, – Пер Гюнт – Ричард Гир заметно погрустнел.

– История, как история, – философски отозвалась Форель, и не такое ещё бывает.

Ну, а четвёртая смерть случилась, когда я встретила того, кому не нужна была моя любовь.

Мальчик из семьи рыцарей-алхимиков – не в счёт. Его я не любила, мне просто было интересно дразнить и провоцировать его. После того первого раза на канатной дороге, я постоянно играла с ним, пыталась вызвать в нём животную ярость, животную страсть к себе, иногда мне это удавалось, и тогда я опять играла, не давалась ему, мне нравилось это… Но он был слишком хорошо воспитан, и я поняла, что зря хотела прыгнуть с ним с высоты. Я не могу сказать, что то, что он давал мне, не было мне нужно, и я это не ценила, просто мне хотелось тогда всего, а этого у него тогда ещё не было.

– Ты хочешь сказать, что это могло со временем появиться? – Сыронизировал Пер Гюнт – Ричард Гир.

– И такое случается. – Совершенно серьёзно ответила Форель.

Мой первый возлюбленный был чем-то похож на тебя, нет, не внешне. У него тоже осколок разбитого волшебного зеркала был в сердце.

– ???

– «Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда» – процитировала она по памяти.

Пер Гюнт – Ричард Гир даже немного обиделся.

– Да, но человек, с таким осколком в глазу замечал в любой вещи одни только дурные стороны. Ты действительно думаешь, что я такой?

– Я сказала только о сердце, – примирительно отозвалась Форель – Джулианна Мур, – но связь, безусловно, есть, если не видишь сердцем, приходится смотреть на мир, не приспособленными для этого органами.

«Мне казалось, что в каждой женщине есть Сольвейг, что, если я сильно люблю его, я могу жить своей любовью, не смотря на то, что он не может полюбить меня. Ведь он не виноват, что осколок зеркала когда-то попал ему в сердце. Спасла же Сольвейг Пера Гюнта, спасла же Кая Герда! Только, я не учла одного «но» – Я была Форелью, просто Форелью… А мы бываем так эгоистичны и жестоки, и так пусты…».

Пятой смертью я обязана своему замужеству. Он не был запойно-депрессивным рыбаком с сейнера, как ты в начале предположил.

– Ты и это слышала? – искренне восхитился Пер Гюнт – Ричард Гир.

– Я иногда слышу даже то, что ты услышишь в себе позже.

– Например? – Ему опять становилось неуёмно весело.

– Например, твой вопрос, почему всё так произошло? Но, хочу предупредить тебя, не нужно возвращаться на тупиковый путь. Твоё сердце растопит не женщина, а Она. – И Форель указала плавником в потолок вагона, а, может быть, в стратосферу, или куда-нибудь ещё повыше.

– Я, конечно, мало, что понял…

– Молчи, – она приложила метафизический плавник-палец к своим губам, – всё поймёшь, – и спокойно продолжила.

«Мой муж был хорошим человеком, он и сейчас есть, жив-здоров. И любовь моя была ему очень нужна, он признавался, что она спасала его не раз, пусть будет так. От нашего брака остались, действительно, двое прекрасных детей – мальчик и девочка. Он любил меня, наших детей, и что важно, в нём было всё! Но пойми, профессор, всего мало! Я по твоим глазам вижу, что тебе это трудно понять. И муж не понял!» – Форель – Джулианна Мур обращалась к нему почти с отчаянием.

– Это действительно непросто понять… Чего же ты хотела?

– Чтобы не было пустоты! Ничего не надо – ни денег, ни благополучия, ни уважения, даже любви не надо, только бы, не было этой пустоты! – Её глаза наполнились слезами.

Он опять вспомнил Мураками, в одной его повести женщина уходит от мужа, и присылает на следующий день письмо, в котором благодарит его за всё, просит её простить, всё забыть, и объясняет – у меня такое ощущение, что я живу со сгустком воздуха…

– Но, от чего ты всё-таки умерла? – Пер Гюнт – Ричард Гир понимал, что, задавая этот вопрос, выглядит полным идиотом, но ему было уже всё равно, хотелось понять, и ещё не хотелось видеть её слёз.

– Если помнишь, моя первая смерть была связана с тем, что я, маленькой девочкой, увидела любовь, как она есть, почувствовала её, запомнила своим сердцем, а теперь я умерла от того, что со всей ясностью ощутила, есть вещи, перед которыми даже любовь бессильна.