Бойня - Оса Эриксдоттер

Ландон с недоумением посмотрел на задернутое окно. Никак не мог понять – приснилось или в самом деле кто-то постучал? Наверное, приснилось. Повернулся на другой бок и собрался было заснуть опять.

Тот же стук. Нет, не приснилось.

Сел на кровати, потряс головой и пошел открывать.

Сначала показалось, что за дверью никого нет. Опустил глаза – маленькая девочка. Первое, что бросилось в глаза, – кошачья мордочка на груди свитерка.

– Привет, я Молли, – сообщила девочка и весело улыбнулась.

Ландон тоже улыбнулся. Невозможно не улыбнуться на такое приветствие.

– Привет, Молли.

– А ты Томсон. На почтовом ящике написано.

– Вообще-то это мой папа… но я тоже. И я Томсон.

– Твой папа?!

Ландон расхохотался. Видимо, в глазах этой девчушки он выглядит глубоким стариком. У таких стариков пап не бывает.

Наверное, из-за бороды.

– Ландон, – церемонно представился он и протянул руку.

– Бананы, что ли, любишь?

Он не сразу понял. Молли кивком показала на его грудь. На старой вельветовой футболке красовался уорхоловский^[10] банан, по нелепости не уступающий кошачьей голове без кошки.

– Очень, – подтвердил Ландон и убрал руку – она не сделала даже попытки ответить на его приветственный жест. Должно быть, научили: с чужими за руку не здороваются. – Еще как люблю! Ем три штуки в день. Не меньше трех.

– Что? – У нее округлились глаза.

– Банановое пюре на завтрак, банановое пирожное на ланч и банановый пудинг на ужин.

Девочка уставилась на него с подозрением.

– Ты врешь, да?

– Немного привираю. Ты права. Но совсем чуть-чуть.

– А мама говорит, врать нельзя. Даже чуть-чуть нельзя. Говорит, даже самая маленькая неправда – все равно неправда.

– Что я могу для тебя сделать? Ты продаешь что-нибудь? Рождественские журналы? Вроде рановато…

Ландон никак не мог сообразить, чем вызван ее визит.

– Мама велела пригласить тебя на брекки.

– Брекки?

– Breakfast, – пояснила девочка. – Фрулле, одним словом.

– А это что за зверь – фрулле?

– Frukost^[11]. Мама сказала: пригласи, но только если он добрый. Ты то есть. Ты добрый или как?

– А твоя мама… – Ландон поискал глазами машину. – Вы на чем сюда приехали?

– Мы же здесь будем жить! – Девочка посмотрела на него как на идиота. Не только старый, еще и тупой. – Мы твои сосе… не, ты наш сосед. Мы только что приехали.

Ландон не совсем понял, какой смысл девчушка вкладывает в понятие “сосед” и как это зависит от времени переезда. Скорее всего, так: кто раньше приехал, тот и сосед.

– Вот как… ты хочешь сказать, приехали на выходные?

– Ну нет… будем здесь жить. Пока не уляжется. Так мама сказала. А мне нравится. Надо только раздобыть кошку.

Ландон посмотрел на нее с интересом. В этом дачном поселке никто не живет круглый год, разве что пожилой фермер по другую сторону леска. И еще пара глубоких стариков у озера… если еще не умерли, он их пока не видел. Эта часть Каварё – сплошные летние дачи. Приезжают, торопливо красят фасады, устраивают домашние раковые фестивали^[12] и исчезают в сентябре, как только столбик термометра начинает ползти вниз.

– А в каком доме вы будете жить? В желтом на углу?

– Не… в красном.

Ландон знал этот дом. Там раньше жил одинокий старик, Эдгар… Эдгар, Эдвин или что-то в этом роде. Беппе, отчим, был с ним знаком. Но, насколько Ландону запомнилось, – типичный летний домик с плохой изоляцией и без отопления, если не считать небольшой, скорее декоративный, камин.

Молли нетерпеливо прыгала со ступеньки на ступеньку.

– Ну ты идешь или нет?

– А ты уверена?

Уверенности не хватало именно Ландону. Идти в гости к незнакомым людям? В такой ранний час?

Но именно так и поступила эта девчушка! Мало того – разбудила!

– Бутерброды с жареными фрикадельками.

– На завтрак?! – Он невольно улыбнулся.

– Само собой! Но мы завтракаем ровно в девять, имей в виду.

Ландон обернулся. Стенные часы показывают без пяти девять, то есть идти надо именно сейчас. Еще раз глянул на Молли. Надо быть не в своем уме, чтобы купить маленькой дочке свитер с отрубленной кошачьей головой.

– Погоди минутку. Мне надо одеться.

Он натянул древний вязаный свитер поверх футболки с бананом, сунул ноги в деревянные башмаки – отец всегда держал их у дверей – и пустился вдогонку. Девочка успела отбежать довольно далеко.

– Мама, мама! – Молли вихрем взлетела на крыльцо и рывком открыла дверь. – Он пришел! Я же говорила!

Ландон замер на пороге. Внезапно осознал, как выглядит: пижамные брюки и изрядно траченный молью свитер.

– Знаешь, Молли, я, пожалуй, схожу домой и…

Из кухни вышла женщина. Намного моложе, чем он предполагал. Белая блузка, небрежно завязанный на бедрах фартук. Каштановые волосы заплетены в толстую, рыхлую косу. Полновата, но формы великолепные, почти античные.

Ландон невольно покраснел.

– Извини… извините, – он даже начал заикаться, – извините за вторжение.

– Да что вы! Это я должна извиниться. Насколько я знаю свою дочь, именно она вторглась к вам, а не вы к нам. Молли не терпелось с вами познакомиться часов с шести утра. Даже раньше – со вчерашнего вечера, как только увидела ваш “вольво”. Ее уже было не остановить… – И запнулась, заметив неортодоксальное, мягко говоря, облачение собеседника. – Ой! Она же вас из постели вытащила!

– Нет, нет, что вы…

Женщина весело улыбнулась. Явно не поверила.

– Хелена.

Он пожал протянутую руку:

– Ландон.

– Банан, – поправила Молли.

– Все замечательно. – Ландон заметил брошенный на девочку осуждающий взгляд. – Это наш маленький секрет.

– Но он соврал, – заметила Молли. – Три раза в день бананы! Такого не бывает.

Хелена несколько раз перевела взгляд с Молли на Ландона.