Браззавиль-бич - Уильям Бойд

Юджин Маллабар основал исследовательский центр Гроссо Арборе в 1953 году. Проект начинался скромно, всего лишь как проведение полевых работ, подкрепляющих теоретические положения нескольких глав его диссертации. Но исследования увлекли Маллабара, и он остался в Африке. Через два года к нему присоединилась его жена Джинга. Вдвоем они изучали образ жизни диких шимпанзе, и их скрупулезные и оригинальные полевые работы вскоре снискали горячее одобрение научных кругов и получили широкую известность у массового читателя. Популярность превратилась для Маллабара в настоящую славу после выхода его первой книги «Мирные приматы» в 1960 году. За книгой последовали документальные и телевизионные фильмы, и Гроссо Арборе вместе с его фотогеничным основателем вступили в эпоху процветания. На Маллабара сыпались гранты, аспиранты стремились у него работать, под влиянием правительства рушились все прежде непреодолимые бюрократические препоны на пути подлинного развития его дела. Вскоре Гроссо Арборе стал ведущим национальным парком и заповедником, одним из первых в Африке. Затем вторая книга Маллабара, «Путь примата», получила международное признание. Маллабара всюду цитировали, приглашали, осыпали почестями; он стал почетным доктором доброй дюжины университетов и академий, заключил весьма выгодный двухгодичный контракт на лекционные турне по Европе и Америке; маллабарианские кафедры приматологии были созданы в Берлине, Флориде и Нью-Мексико. Место в анналах науки и этологии Маллабару было обеспечено.

Разработанный Маллабаром подход к изучению сообщества диких шимпанзе требовал огромных затрат труда и времени. Главным условием было то, что обезьяны должны привыкнуть к наблюдателю, его присутствие в их мире не должно вызывать у них ни страха, ни скованности. Когда их реакция станет вполне нейтральной (у самого Маллабара на это ушло почти два года), начинается следующий этап работы, а именно — наблюдение и ведение записей. За годы существования Гроссо Арборе техническая сторона этого процесса была четко отработана и организована, было собрано и проанализировано огромное количество данных. Все наблюдения фиксировались стандартным образом, каждого шимпанзе идентифицировали, за всеми следили, их жизнеописания велись и комментировались годами. Никогда за всю историю науки ни одно сообщество животных не было изучено столь подробным и исчерпывающим образом, сколь в Гроссо Арборе — таков был итог более чем двадцатилетней деятельности Маллабара.

Разумеется, Маллабар не был единственным в своей области: в Африке велись и другие получившие известность исследования приматов, в частности, на Гомбе-Стрим, в Махалском национальном парке и в Боссау (Гвинея), но бесспорно то, что Маллабар и его сотрудники славились высочайшей точностью исследований и Гроссо Арборе благодаря профессионализму и обаянию его основателя пользовался в научной среде воистину блистательной репутацией.

В этот длинный перечень побед и достижений Маллабара вкралась одна ошибка. Он выбрал не ту страну. Впрочем, нужно быть к нему справедливым: он не мог предвидеть гражданской войны, которая вспыхнула в 1968 году и создала для сотрудников Гроссо Арборе массу сложных, а порой и опасных ситуаций. К счастью для них, военные действия всегда велись на безопасном расстоянии, но существовала постоянная угроза бунтов и вооруженных выступлений в тылу, со стороны анклавов. Однако разбойничьи методы четырех рвавшихся к власти военных группировок, а также непредсказуемость исхода их борьбы означали, что времена сентиментальных историй на глянцевых страницах журналов, сенсационных заголовков на их обложках и документальных телефильмов о Гроссо Арборе — кончились. Перепись шимпанзе в Семиранс Форест (грандиозное и весьма дорогостоящее предприятие) оказалась под угрозой, так как приток аспирантов иссяк. Оставшимся в Гроссо Арборе ученым стало куда труднее продлевать визы и разрешения на работу, возникли перебои с продуктами, так как давление международного общественного мнения и демонстрация силы со стороны сверхдержав привели к наложению официальных и неофициальных экономических санкций. И, что самое скверное, жестокость федерального правительства, не шедшего ни на какие компромиссы и стремившегося потопить в крови выступления всех противоборствующих партизанских группировок, вызывала на Западе растущее возмущение и протест.

Количество грантов и наград, за счет которых Гроссо Арборе держался на плаву, удручающе уменьшилось. Юджин Маллабар и заповедник вызывали ассоциации с режимом, который пользовался в мире дурной репутацией и стоял на грани банкротства. Маллабар, разумеется, повсюду твердил, что интересы науки — это главное и политика тут ни при чем, однако пользы от его выступлений было немного.

Но лучшие времена, говорил он с неподражаемой уверенностью, уже не за горами. Не так давно ратифицирована резолюция ООН, она получила широкую поддержку. Самая крайняя из воюющих группировок, ЮНАМО, по-видимому, почти прекратила получать помощь, а руководители двух других, ФИДЕ и ЭМЛА, начали туманно рассуждать о перемирии. В свою очередь, федеральное правительство стало поговаривать о политике умиротворения и дружественных отношениях. В Гроссо Арборе откуда-то появились небольшие деньги, но хотя сомнительные декларации о мирных намерениях и реяли в воздухе, никто не изъявлял желания ехать в заповедник на кратковременную работу, под которую эти деньги выдали. Пока не подвернулась я. Почему я за нее взялась? На этот вопрос я вам отвечу — со временем.

Маллабар почти закончил новую книгу, итог всей его этологической деятельности. Книга должна была стать вершиной его творчества, последним словом науки о сообществе шимпанзе и о том, что дали человеку наблюдения над его ближайшим биологическим родственником, долгие годы проводившиеся в Гроссо Арборе. Предполагалось, что выход книги ознаменует собой двадцатипятилетие проекта и увенчает его успех: мы уже заняли прочное положение среди научных центров мира, но книга должна была выбить название Гроссо Арборе золотом на мраморе. Однако на последнем этапе ее подготовки в стане шимпанзе, чью историю Маллабар столь тщательно документировал, произошел загадочный раскол. По какой-то неведомой причине небольшая часть особей отделилась от основной группы, мигрировала на юг, за пределы парка Гроссо Арборе и поселилась в лесу, ранее не охваченном наблюдениями. Почему они ушли? Не крылось ли за этим что-то важное? Не влияет ли на эволюцию сообщества шимпанзе какой-то существенный неучтенный фактор? Для попытки найти ответ на эти вопросы и была открыта новая ставка. И мне выпало, пока Маллабар не допишет свою книгу, наблюдать за отколовшейся группой южан, как их здесь называли, продолжать подробные записи об их повседневной жизни, а также попытаться понять, можно ли объяснить их безвременный уход. И, кроме того, сказал Маллабар, который редко, но все же впадал в грех антропоморфизма, — мы все — одна семья. Нам хочется знать, почему они ушли и как они живут.

Джоао, расставшись со мной и Алдой, двинулся примерно в ту сторону, куда вчера направился Кловис. Мы с Алдой пошли к большому фиговому дереву, где обычно кормились южане. Извилистая тропа вела нас через сырой подлесок. Вскоре должен был начаться сезон дождей, теплый и неподвижный воздух был тяжелым и влажным. Мы шли легким пружинистым шагом, но вскоре с меня полил пот; я безнадежно отмахивалась от сопровождавшего нас полчища мух. Алда шел впереди, темный треугольник пота на его розовой тенниске указывал мне путь.