Четвертый тоннель - Игорь Андреев

…Узбекистан — это такая страна, где все милиционеры ходят в зеленом. У них круглые узкие фуражки, как у французских полицейских. Они на первый взгляд суровые, в соответствии с правящим режимом, но со второй-третьей фразы открывается, что люди очень хорошие.

Приехав в Ташкент, я слегка растерялся. Центр большого города. В какую сторону идти? Присел на пластиковый стульчик в уличном кафе под навесом, рядом с которым меня высадил молчаливый узбек на старой «Волге». Осмотрелся. Рядом четверо ребят лет двадцати пяти — тридцати на вид.

— Мужики, а где здесь можно переночевать?

Сначала они расспросили меня, кто такой, пароли, явки, чай, кофе, потанцуем, а не хочешь ли плова. В итоге пристроили на пару дней к брату одного из них.

Рустам оказался очень хорошим человеком внутри и абсолютным неудачником снаружи. Постоянно рассказывал, как хорошо было во времена Советского Союза, когда работал инженером на самолетостроительном заводе, который сейчас стоит пустой и мертвый, и как плохо сейчас. Жизни в настоящем нет, в будущем не предвидится, была только в прекрасном прошлом, о котором остается лишь тосковать. Я сидел у него в гостях, в запущенной квартире, ел гречневую кашу, и думал: «А ведь я здесь живу. Сегодня это мой дом. Москва так далеко, что, может быть, ее и вовсе не существует. Моя жизнь протекает здесь, среди вот этих людей, прямо сейчас». Путешествие, в котором события и лица быстро меняются, помогает увидеть важные вещи, которые в привычной рутине не замечаешь.

…Через пять дней я въехал в Таджикистан, познакомился с Абу и сразу влился в тусовку удивительного человека по имени Ориф. Абу ехал погостить у друзей. Я помог ему заполнить декларацию и мы вместе вышли на территорию Таджикистана. Его встречал друг, улыбчивый медленноговорящий парень слегка криминального вида, по имени Шерали. Мы сели к нему в «Мерседес» и покатили в Душанбе. Там нас встретил старший брат Шерали — Ориф. Крупногабаритный парень с сияющей улыбкой. Тоже на «Мерседесе». Еще был парень по имени Нурик, который Орифу то ли брат двоюродный, то ли кто-то еще. Здесь такие семейные хитросплетения — кто-то кому-то в городе всегда приходится если не двоюродным братом, то уж точно троюродным племянником подруги тети жены. Кстати, в таджикской столице все говорят по-русски, и обращение «брат» — обычное между мужчинами. Я сразу ощутил, что у меня очень много братьев, и все они классные ребята. Абу с Шерали уехали до вечера, а Ориф с Нуриком повезли меня в дорогой индийский ресторан. Братана из Москвы, которого видишь впервые в жизни, надо хорошо накормить, не правда ли?

Ориф решает вопросы. Бизнесом тоже занимается. У него «Мерседес 500 брабус», и когда он пересекает двойную сплошную, гаишники ему отдают честь. Очень энергичный и контактный. Любит женщин и марихуану. Если первых трахает порой вместе с младшим братом, то вторую тщательно скрывает от него — тот говорит, что пить и курить нельзя, Коран не велит, а Ориф брата очень уважает и боится.

Нурик — исключительно красочный человек. Ничего подобного я не встречал. Всегда спокойный как удав. Говорит долго и подробно, погружаясь в мельчайшие детали, даже когда не накуренный, причем остановить его невозможно, потому что пока не выскажется до конца, остается внутри своей мысли и не замечает, что его, допустим, кто-то просит остановиться. Говорит с трудным акцентом. Общаясь с ним, я часто ловил себя на том, что сам начинаю говорить так же, как Нурик, медленно и с таким же акцентом. Как если бы думал, что ему так понятнее. Автоматически подстраивался.

Я сказал мужикам, что мне нужно несколько дней провести в Душанбе, чтобы оформить визу в посольстве Афганистана.

— Никаких проблем, брат, — ответил Ориф. — Живи у меня, сколько хочешь.

Он снимал двухкомнатную квартиру в центре, напротив президентского дворца, за четыреста долларов. Называл ее офисом. На практике офис служил для неспешного приятного общения под косячок, а также как место для несанкционированных молодой женой встреч с другими женщинами. Жена — нелюбимая, мама заставила жениться, «чтобы была семья, потому что пора», поэтому оргии в офисе проходят в среднем три раза в неделю. Но Ориф сказал, что мне это не помешает, потому что «в офисе места хватит для всех»…

Пребывание в гостяху Орифа слегка затянулось, под неспешные разговоры под косячок, выезды на стрелки и плов. Был один из обыкновенных дней. Сидели, курили и тупо смотрели телевизор. Канал «РуТВ» транслировал песню про отсос. Пели красивые девушки, дуэт «Виагра»:

Направляй меня своей рукой,

Заслони собою от полнолуния,

Я готова быть ведомой тобой,

Чем выше любовь, тем ниже поцелуи.

Мы смотрели на девушек, время от времени передавая сигарету друг другу. Я сказал:

— Интересно, а если поцелуи не туда, а, скажем, в щечку, то, значит, любовь совсем низкая?

Ориф перебил поток моих мыслей:

— Игорь, а зачем тебе ехать в Афганистан? У них там летом пыль, зимой грязь, и всегда стреляют. Люди дикие. Пидорасы — ебут друг друга. Женщин нет. По-русски не говорят, — он передал мне сигарету. — Зачем тебе туда?

— Хочу посмотреть, — ответил я, затягиваясь. — Интересно же. Мы же там воевали. И вообще.

— Оставайся лучше у нас. Поедем в горы. Ты знаешь, какие у нас горы красивые?

Нурик щелкнул пультом телевизора. На канале «Россия», подумать только, показывали фильм про современный Афганистан! Репортер ездил по местам наших боев.

— Смотри! — закричал я. — Я в России ни разу не видел сюжет про Афганистан! А сейчас, когда моя виза оформляется, показывают! Значит, я все правильно делаю…

Вечером мы с Орифом, Нуриком и еще одним парнем по имени Муслим поехали в баню. Начали раздеваться. Я снял трусы и собрался в парилку. У мужиков помрачнели лица, оживленный разговор мгновенно сменился молчанием. Через полминуты они начали объяснять. Оказывается, здесь нельзя, чтобы мужики увидели члены друг друга. Так беззаботно делать свой член доступным зрению окружающих — оскорбительно для окружающих. Я спросил:

— А как же париться?

Сказали, что или в трусах, или обернутым в простыню. Я обмотался простыней, как они. Зашли в парилку. Ориф стал объяснять, что здесь так принято. В общественной бане ни одного голого человека не увидишь. Когда моешься в душе и одеваешься, все происходит точно так же. А когда после душа снимаешь с себя простыню, чтобы вытереться полотенцем и одеться, остальные всегда деликатно отворачиваются. Видеть мужчину голым неприятно. Причинять ему дискомфорт тем, что он оказался увиденным голым, тоже нехорошо.