Изнанка - Ян Войк

«Всё, ушёл! Ушёл!!!»

Андрей не дал себе лежать слишком долго и уже начал подниматься на корточки, когда услышал справа от себя торопливые шаги. Оглянувшись, он успел увидеть набегающего на него человека с занесённым для удара пожарным топором в руках. Милавин попробовал уклониться, и это немного помогло. Удар пришёлся вскользь, лишь чуть-чуть зацепив голову. Перед глазами вспыхнули цветные круги, Андрея крутануло вокруг себя и, потеряв равновесие, он кубарем полетел с крыши. Падения он не почувствовал, сознание угасло ещё в полёте…

* * *

Андрей очнулся, когда кто-то грубо, ничуть не церемонясь, сотрясал всё его тело. Ещё до того, как он сообразил, что происходит, в сознание ворвалась боль. Голова раскалывалась так, что хотелось скорчиться, обхватить её руками и тупо выть, ни на что другое не обращая внимания. Милавин неосознанно попытался сжаться и тут же получил хлёсткий удар по лицу.

– Не дёргайся, тварь! – прошипел злобный голос совсем рядом.

Андрей приоткрыл левый глаз, правый не слушался, вся правая сторона лица онемела и почему-то казалась распухшей и тяжёлой. Он машинально потянулся рукой, чтобы ощупать лицо и тут же рядом опять зашипело.

– Сказал, не дёргайся! А то нос отрублю! – из мутного тумана прямо перед ним проступило смуглое треугольное лицо. Раскосые тёмно-карие глаза азиата, редкая колючая щетина на подбородке, плоский нос и иссиня-чёрные густые брови. «Казах… или бурят. Кто их разберёт», – отстранёние подумал Андрей.

– Раз очнулся, сам давай снимай разгрузку. И поживее, а то враз без носу останешься! – перед самым его лицом возник широкий клинок охотничьего ножа. Милавин инстинктивно шарахнулся назад, но азиат ухватил его левой рукой за шкирку и притянул обратно.

– Не дёргайся, я сказал!

Андрей узнал нож – клинок пятнадцати сантиметров длиной, самодельная гарда из мельхиоровой столовой ложки и потемневший от времени олений рог рукояти. Это нож отца. Откуда он у бешеного азиата?!

Только теперь сквозь ноющую боль прорвались воспоминания об Иване, об Изнанке, о людоедах и о собственном коротком полёте с крыши. А следом пришёл страх.

«Они всё-таки взяли меня живым! Что же теперь будет?!»

– Снимай разгрузку, тварь! Ну! – поторопил людоед, он снова взмахнул ножом перед носом пленника.

– Сейчас, – вытолкнул из себя Андрей и заворочался, стягивая жилет с плеч. Оказывается, всё это время он сидел, прислонившись спиной к стене здания. Неловкие движения отозвались новой волной боли в многострадальной голове, даже в глазах потемнело, но он справился. Через несколько секунд Милавин протянул свой разгрузочный жилет азиату.

– Вот это дело! – обрадовался тот.

Пока людоед возился с лямками, натягивая жилет на себя, Андрей осмотрелся. Они сидели на тротуаре всё той же Садовнической улицы, чуть в стороне от того места, где беглецы угодили в засаду. Других людоедов вокруг он не заметил, только азиат. Но напасть на него сейчас или пытаться бежать было бы полным безумием, Милавин едва мог шевелиться, и каждое движение отзывалось неистовой болью внутри черепной коробки. Пользуясь паузой, он ощупал собственное лицо. Правый глаз и щека оказались залиты уже подсохшей загустевшей кровью, она залепила веко мягкой коркой. Чуть повыше виска, похоже, была огромная ссадина, которая продолжала кровоточить.

Где-то на соседней улице коротко ударила автоматная очередь, в ответ жахнули два одиночных выстрела. Иван ещё продолжал воевать.

– Зашибись, – уже радостно прошипел азиат. Он, наконец, разобрался с лямками, защёлкнул пластиковые фиксаторы на груди и животе, а потом вытащил из-за пояса знакомый Андрею «ТТ» и убрал его в кобуру. Разгрузник, который на Милавине сидел плотно, на людоеде свободно болтался. Азиат оказался очень худым, даже щуплым. Одет он был в чёрные джинсы с карманами на бёдрах и свитер водолазку неопределённого грязно-серого цвета. Голову прикрывала пятнистая косынка-бандана, повязанная на пиратский манер.

– Годится, – людоед улыбнулся, и Андрей с ужасом увидел, что зубов у него во рту гораздо больше, чем у любого человека, а кроме того, зубы эти треугольные – заострённые к низу, как у некоторых рыб.

– Теперь обувку давай! – снова подсел к пленнику азиат, размахивая ножом, – Давай-давай, тварь!

Милавин послушно начал развязывать шнуровку на трекинговых кроссовках. Хотя и не сомневался, самое большое, что он может заслужить своим послушанием это быструю безболезненную смерть, и то, если сильно повезёт. Пальцы слушались плохо, поэтому узел на шнурках никак не поддавался, азиат уже успокоился, теперь он просто наблюдал за попытками пленника и улыбался своей чудовищной улыбкой.

– Зубок, мля! Ты чё тут расселся?! – из переулка появился обладатель того самого грубого баса, что командовал засадой. Это оказался огромный грузный мужчина, одетый в городской серо-чёрно-голубой камуфляж. Андрею сразу бросилась в глаза его левая рука, непропорционально большая и длинная, она доставала ему едва ли не до колена. Кожа на руке была тёмно-коричневого цвета, покрытая воспалёнными язвами и струпьями, а жёлтые ногти отросли и загрубели настолько, что уже напоминали звериные когти. При этом правая рука у людоеда выглядела совершенно нормально.

«… Они превращаются в тварей очень медленно», – вспомнил Милавин слова Поводыря. – У кого-то отрастают клыки, у кого-то когти, но мозги работают до последнего».

– Так я это… – тут же начал заискивать азиат. – Я же добычу сторожу. Это же я его поймал.

– Молодец, что поймал, – откликнулся здоровяк. – Теперь я сам за ним пригляжу. А ты давай Фрица мне сюда позови. Скажи, чтобы срочно пришёл. Усёк?

– Усёк, – послушно кивнул людоед, но уходить не спешил. – Только это, Большак… Это же я его поймал. Мой трофей, моя жратва. Дай я ему хоть пальцы обгрызу. Он ведь мой.

– Твой, Зубок, твой, – он тяжело уселся на бордюр тротуара недалеко от Милавина. – Я закон знаю. Ты с него пистоль и разгруз уже поимел? Вот и пальчики его от тебя никуда не денутся. Это я тебе говорю. Всё будет по закону. А теперь давай мне сюда Фрица, и поживее!

– Понял, Большак. Ща всё будет, – Зубок подобрал свой пожарный топор, что лежал на асфальте, и торопливо, едва не бегом, скрылся в переулке.

– Ну, здарова, – оставшийся людоед обратил внимание на Андрея.

Милавин коротко кивнул, разглядывая эту одутловатую, морщинистую физиономию старого бульдога с обвисшими щеками и рубленым подбородком. Маленькие колючие глазки под низко нависающим покатым лбом и короткий ёжик на макушке. Зубы самые обыкновенные, даже золотая фикса имеется.

– Как звать?

– Андрей.

– Андрюха, значит. А меня Большаком кличут. Будем знакомы, – он подтянул к себе валявшийся рядом рюкзак пленника, вскрыл верхний клапан и начал по-хозяйски шарить внутри, выкидывая вещи на асфальт. Милавин заметил, что огромная левая рука ему больше мешает, чем помогает, пользовался людоед ей неловко, как будто протезом.