Звездун - Эндрю Холмс

К тому времени, как я туда попал — а попал я туда очень быстро, — там уже собрался народ. Рок-группа, которая называлась «Гроббелаарс», сидела со своим менеджером. Несмотря на волнение, ребята выглядели вполне довольными. Тони Симсон болтал с девушкой, держащей блокнот; завидев меня, он помахал мне рукой. В уголке сидел Стюарт с «кока-колой» и тарелкой канапе в руках. К счастью, Тима поблизости не было. Я махнул Стюарту, показав знаками, что через пару минут присоединюсь к нему, и направился к бару.

— Водку с тоником, пожалуйста, — обратился я к человеку за стойкой. На нем был галстук-бабочка. Всем своим видом бармен напоминал Дживза[27], правда, услужливым его назвать было трудно.

— У нас только пиво и вино, — ответил он.

Вначале, после некоторых раздумий, я хотел взять пива, но потом все-таки предпочел вино.

— Стакан красного, пожалуйста.

Бармен показал на несколько наполненных бокалов, которые стояли перед ним.

— Берите сами.

Я так и сделал и, игнорируя столик с канапе, направился к Стюарту, по пути прихлебывая вино. Слава Богу, наконец-то я почувствовал, как алкоголь разливается по телу.

— Ну что, костюм подошел? — Пытаясь завязать разговор, я присел рядом со Стюартом. Он окинул меня взглядом с головы до ног. Мы оба были одеты совершенно одинаково. Два не-совсем-Феликса.

В реальной жизни двое одинаково одетых мужчин, сидящих рядышком на оранжевом диване, привлекли бы нездоровое любопытство. Но это происходило на телевидении, до реальной жизни здесь было далеко, и потому я наслаждался всем, кроме одной маленькой детали. Если бы мне удалось чуть-чуть ее подправить…

— Как прошла репетиция? — спросил я, повернувшись к Стюарту.

— Нормально.

Стюарт явно не отличался разговорчивостью, но я не сдавался.

— Волнуешься, да? — продолжил я, невольно копируя его манеру речи.

— В общем-то нет. Не так уж много нужно делать. Честно говоря, я надеялся на большее. Думал, может, что сгодится для моей работы в клубах.

С противоположной стороны комнаты раздался взрыв смеха. Там к Тони Симсону и девушке с блокнотом присоединились музыканты из рок-группы. Веселая компания в одном углу комнаты, я и мрачный Стюарт — в другом. Здорово.

Все же мне показалось, что блеснул лучик надежды.

— Послушай, если хочешь, я могу с тобой поменяться.

Стюарт посмотрел на меня. Хмурый Феликс — на Феликса, питающего надежду. А затем он рассмеялся. Его смех был похож не на громкий хохот, доносящийся с другого конца комнаты, а скорее на тихое ржание. Я не знал, то ли мне радоваться тому, что он наконец повеселел, то ли обидеться за то, что мое предложение показалось ему столь смехотворным.

— Вообще-то, — сказал он, отсмеявшись, — вряд ли это пойдет на пользу моей работе в клубах, как ты считаешь?

— Почему, может и пойти.

— Дружище, я хочу, чтобы люди относились ко мне серьезно. Понимаешь, я этим на жизнь зарабатываю.

— Ну давай, — попросил я, протягивая ему газету, словно это могло как-то на него повлиять.

Стюарт уставился на нее с таким видом, словно я предложил ему пакет с блевотиной.

— Э нет, приятель. Мы уже отрепетировали, и вообще… Лучше я буду делать то, что мне сказали. Так что, спасибо, не надо.

— Давай, — повторил я, осознав, что призывы к его добросердечию тщетны.

— Послушай, друг, без обиды, кто ты мне такой? С чего это я должен с тобой меняться? Мне-то что с того будет?

Я попытался всучить ему газету, но он ее не взял даже после того, как я заманчиво ею потряс.

— А если я дам тебе пятьдесят фунтов?

Он взглянул на меня, потом в другую сторону, словно прикидывая, не рвануть ли в сторону музыкантов.

— Приятель, отстань!

— Сто фунтов?

— Нет.

Я похлопал его по руке газетой.

— Триста фунтов?

Триста фунтов. Цена моего избавления от тюрьмы.

Стюарт сердито посмотрел на руку, на то место, по которому я шлепнул газетой, однако призадумался. Очевидно, при такой значительной сумме упираться дальше было глупо.

— Триста? Только за то, что мы поменяемся?

— Знаешь, я хочу, чтобы моя жена увидела меня в этом шоу. Что-то вроде сюрприза. И мне нужно хорошо выглядеть. Если она увидит меня на толчке, то решит, что я похож на полного придурка.

Этот аргумент Стюарта убедил. Он покачал головой, и я проклял себя за то, что имел неосторожность упомянуть о последствиях появления на национальном телевидении сидящим на унитазе.

— Послушай, — твердо заявил он, — извини, но я не согласен.

— Три гребаных сотни фунтов! — заорал я, одновременно ударив его по плечу газетой.

Стюарт резко отпрянул, в усталых глазах мелькнул страх, вызванный моим громким голосом и внезапной вспышкой ярости.

На другом конце комнаты музыканты рок-группы прекратили весело болтать и уставились в нашу сторону.

Черт. Стюарт выглядел напуганным. Я смущенно улыбнулся. Какое-то время ребята вопрошающе на нас смотрели; затем, будто включился мотор, беседа вернулась в прежнее русло, и мы со Стюартом перестали быть центром внимания.

Я сделал глубокий вдох и подумал: «Держи себя в руках». Медленно, с преувеличенной осторожностью я положил газету рядом с собой на диван. Стюарт наблюдал за мной, как кошка обычно следит за собакой, — со смесью страха и презрения.

— Слушай, — произнес я спокойным и рассудительным голосом. — Сценка с туалетом — шутка. Очень смешная! Я имею в виду, что люди запомнят именно ее. Отличное завершение розыгрыша.

И когда я это сказал, до меня вдруг дошло, что я прав. Люди запомнят именно эту сцену. Раньше мне казалось, что если Сэм во время просмотра передачи увидит меня со спущенными штанами на толчке, то вряд ли придет в восторг. Я вбил себе в голову, что она непременно должна взглянуть на меня в определенном свете, как на двойника Феликса Картера, и, следовательно, как на сексуального бога и харизматическую личность. А не поменять ли точку зрения? Что, если я не предстану перед ней в столь выгодном свете? Все равно именно над сценкой с моим участием люди будут больше всего смеяться, именно эту сценку будут потом вспоминать с улыбкой. И в конце концов, разве не смешное вызывает любовь? Взять, к примеру, Феликса, разве его сексуальность, по крайней мере частично, не основана на том, что он умеет рассмешить противоположный пол? Наверное, я чересчур поспешил с выводами.

Как бы то ни было, надо смириться. С тремя сотнями или без, Стюарт не согласился заменить меня в туалете. Парень явно почувствовал облегчение, когда подошел Тим, с завистью поглядывавший в сторону «Гроббелаарс» и компании. Несколько минут все три Феликса сидели рядом, наблюдая за чужим весельем, потом я предложил сходить за выпивкой и направился через комнату к бару, радуясь перемене сцены.