Тридцатник, и только - Лайза Джуэлл

В квартиру Надин Диг вернулся вместе с сержантами Фарли, Стринджером, Шортом и Макфадайном. Диг позвонил в дверь, спросил Фила, подождал, пока тот откроет и отошел в сторонку, предоставив полицейским заняться делом.

Удивительное было зрелище. Не прошло и нескольких секунд, как из квартиры, словно тараканы, побежали гости, на ходу натягивая пальто, ботинки и шапки. Музыка мгновенно стихла, и улица погрузилась в странную вибрирующую тишину. А пару минут спустя Диг, укрывшийся на противоположной стороне улицы, с мрачным удовлетворением наблюдал, как из дома выводят Фила и запихивают в машину.

Фил по-прежнему улыбался.

Диг припомнил его слова: «Всюду, где найду стол и кров». Ну разумеется, догадался Диг, стол и кров ему и в тюрьме обеспечат, так что огорчаться Филу не имеет смысла. А когда выйдет, сыщется еще одна доверчивая бедняжка со столом и кровом.

Он не верил ни одному слову Фила. Невозможно, абсолютно немыслимо, чтобы Надин потеряла голову и кое-какие предметы дамского туалета из-за старого морщинистого козла с мертвыми глазами, грязными волосами и гнилыми зубами. Невозможно, чтобы она поселила его у себя. Дига воротило от одной мысли об этом.

Наверняка, существует иное объяснение. Филип Рич далеко не так прост, как кажется. У Дига он всегда вызывал подозрения. Он доберется до правды, распутает этот странный клубок. Но сначала ему нужно поговорить с Надин.

Впервые Диг ощутил себя защитником и опорой Надин — той самой Надин, которая ни в ком не нуждалась, а меньше всего в Диге Райане. Он уберег ее собственность. Он позаботился о ней. У Дига потеплело на душе.

Когда сине-белая полицейская машина уехала, он уныло поволокся обратно, в дом Надин. Застекленная дверь стояла нараспашку. Диг вошел в квартиру.

Он тоскливо бродил по комнатам. Поспешный исход гостей усугубил нанесенный ущерб. Розовая фольга в прихожей висела клочьями. Стопку журналов сбросили с комода на пол и затоптали десятками каблуков. Ковер был усеян пустыми бутылками и пивными банками.

В голове Дига замелькали воспоминания о более счастливых временах, о вечерах, которые он проводил здесь, в маленьким причудливом замке Надин, слушая музыку, покуривая травку, собираясь в паб, обсуждая их катастрофические любовные увлечения. Надин позвала его с собой, когда отправилась смотреть квартиру. Она влюбилась в нее с первого взгляда, а Диг пытался ее отговорить. Безликие квадратные футы, твердил он, в них нет души и за них хотят дикую цену. Но она не слушала. Купила, не торгуясь, а Диг, схватившись за голову, предупредил:

— Ты делаешь большую ошибку, о которой пожалеешь уже через полгода. Но съехать отсюда не сможешь, долги не позволят. Застрянешь здесь, как в тюрьме, и возненавидишь свой дом. Помяни мое слово.

Надин, как всегда, доказала его неправоту, заменив бежевую плитку, замызганные дубовые панели и бордовые обои с магнолиями, преследовавшие ее с детства, на яркие краски, причудливые сочетания отенков, кучу безделушек и смешных штуковин. Скучное гулкое помещение превратилось в забавное, теплое и уютное убежище. Дигу нравилось в доме Надин.

А вдруг, с ужасом спросил он себя, я больше никогда сюда не попаду? Вдруг с Надин что-нибудь случится, и я больше не увижу ее. Сможет ли он без нее жить? Сохранится ли у него желание вставать по утрам и проводить выходные в пабах, если рядом не будет Надин?

А вдруг она умрет? Попадет под автобус, и ему позвонят и скажут:

— Это по поводу Надин, с ней случилось несчастье.

Нет, он не выдержит, не справится с этим, он разучится улыбаться…

Диг с удивлением и некоторым стыдом обнаружил, что от всех этих мрачных раздумий слезы подступили к горлу. Он сглотнул их, а те, которым удалось увернуться и устремиться вниз по его носу, вытер. Какая глупость. Похоже, он переутомился. С чего бы еще ему лить слезы? Переутомился эмоционально и физически. Денек выдался жуткий.

…А вдруг, не отпускало воображение, с Надин что-нибудь случится, и он не успеет извиниться за то, что не позвонил ей вчера вечером, когда она так расстроилась, не успеет объяснить, что между ним и Дилайлой ничего не было, не успеет спросить ее про сообщение на автоответчике и выяснить, зачем она врала все эти годы про то, как к нему относится.

Ему столько надо сказать Надин, и где же она? В Испании, вот где, в проклятой Испании, а у него голова разрывается, и сердце ноет, и жизнь его выворачивается так и эдак, словно какая-нибудь идиотская лента Мебиуса.

Диг тяжело вздохнул и опустился на корточки. Поднял с пола изуродованный журнал и прижал его к груди.

Возвращайся домой, Надин, шептал он, возвращайся поскорее.