Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Воллам Мортон

Макер, или Эль-Машнака, «место повешения», как называют его арабы, лежит на вершине одной из диких гор Моавии, к востоку от Мертвого моря. Туда не ведут никакие дороги, а в горах полно вооруженных кочевников. В Иерусалиме мне сказали, что нельзя отправляться туда без полицейского эскорта и что самое лучшее — добраться до Трансиордании и проконсультироваться с властями в Аммане.

Итак, ранним утром я покинул Иерусалим на машине и поехал в сторону Иерихона. Я видел великолепную панораму солнца, встающего над дикими Моавскими горами, освещающего неподвижные воды Мертвого моря и сияющего над странными силуэтами гор и холмов долины Иордана. Палестина заканчивалась, начиналась Трансиордания, когда я пересек мост через Иордан, известный как мост Алленби. Это армированный железом армейский мост, и когда вы двигаетесь по нему, настил громко скрипит.

После моста Алленби дорога сбегает в прекрасную зеленую долину. За сплетением ветвей олеандров и зарослей ежевики открывался вид, о котором я просто обязан упомянуть: старая немецкая гаубица, словно лягушка, присела в кустах. Это была пресловутая «Иерихонская Джейн», из которой турки обстреливали Иерихон во время войны.

Я заметил у дороги пастуха, сидевшего с ружьем между колен. Чуть дальше мимо прошли три араба с длинноствольными мушкетами за спиной, а на груди у них красовались патронташи. Арабы в Палестине и Сирии ходят без оружия, во всяком случае, формально они все разоружены, но в Трансиордании сохранился национальный спорт — набеги на соседей, и выяснилось вдобавок, что разумнее всем носить оружие, чтобы предотвратить кровавые нападения.

Чудесная долина сменилась туманными горами, укутанными цветущим миндалем. Солнце сияло сквозь красновато-бурые листья гранатов, освещало яркую зелень фиговых деревьев, и, где только оставалось пространство среди скал, мелькали участки с посадками пшеницы и ячменя среди темных пятен неплодородной земли.

Дорога поднялась на плоскогорье — огромное пустынное плато, которое в римские времена служило одним из главных центром производства зерна на Востоке. Теперь голые холмы тянутся до самого горизонта, а дорога идет по ним то вверх, то вниз, огибая самые крутые, миля за милей, и вокруг ни одной живой души.

Один раз за Эс-Сальтом, на горной дороге, ведущей к Джерашу, на фоне неба внезапно нарисовалась фигура. Это был бедуин на небольшой гнедой лошади. Поперек седла он держал ружье. Он появился из ниоткуда и пристально смотрел на нас. Пока я не убедился, что стрелять по нам он не собирается, боюсь, я не в состоянии был оценить изящество его эффектного появления. За очередным поворотом открылся лагерь кочевников, к которому тот бедуин, вероятно, и принадлежал: пятнадцать-двадцать низких, черно-коричневых шатров сгрудились на склоне, рядом с ними были привязаны несколько лошадей, клапаны-входы у шатров высоко подняты, так что я мог различить интерьер; видимо, члены клана собрались на совет.

В Палестине, за исключением района вокруг Беэр-Шевы, вы редко увидите настоящих бедуинов, для этого надо ехать в Трансиорданию. Здесь племена медленно перемещаются от одного пастбища к другому, повторяя древнее движение Сынов Израиля.

Район, в который я направлялся, известен каждому, кто читал евангелия, как Декаполис — Десятиградье. Помните, однажды за Иисусом последовала большая толпа из Галилеи и из Декаполиса? Евангелист Марк рассказывает: когда Господь покинул «пределы Тирские и Сидонские», Он «опять пошел к морю Галилейскому через пределы Десятиградия»[95]. Также человек, из которого демоны перешли в стадо свиней, был жителем Десятиградия, мы узнаем, что он «пошел и начал проповедовать в Десятиградии, что сотворил с ним Иисус»[96].

Первоначально Декаполис был лигой десяти греческих городов. Некоторые из них гнездились высоко в бурых горах, нависавших над Галилейским морем с востока, другие раскинулись к югу от озера, возле Иордана, а третьи стояли высоко на восточном склоне, однако все десять городов были стратегически расположены на древних торговых путях, что вели от Средиземного моря через равнину Изреель и далее по караванным тропам из Дамаска в Петру. Во времена Христа это были процветающие, богатые города, поддерживавшие постоянные контакты с Грецией, ежедневно принимавшие чужестранных путников, шедших на север из Египта в ущелье Петры и на юг к Дамаску по длинной, пустынной дороге.

Иными словами, в Галилее Иисус оказался на перекрестке торговых путей древнего мира; Декаполис представлял собой небольшой архипелаг греческой культуры посреди океана гор и пустынь.

Не помню, кто сказал, что цивилизация — общение и связи, но понимаешь справедливость этого высказывания, только путешествуя по просторам Трансиордании с целью посетить остатки великого города, теперь безнадежно затерянного в горах. Дороги, служившие кровеносными сосудами между городами Декаполиса, давным-давно исчезли. Иногда замечаешь мраморную колонну, одиноко стоящую на склоне, или видишь фрагмент древней мостовой, уходящий в никуда, и тогда осознаешь, что все это — последние признаки больших дорог, приносивших жизнь в древние города.

Девятнадцать столетий назад я бы приближался к Джерашу по мощеной военной дороге, связывавшей города. Я встречал бы на пути военные подразделения на марше, купцов из Дамаска, торговцев из таинственного скального города Петра, находящегося далеко к югу, богатых путешественников из Греции и Рима, цепочки вьючных животных, поднимающиеся в горы с европейской почтой и — в этом нет ни малейшего сомнения — с образцами новейших женских мод Запада.

Но теперь, глядя вокруг, я видел лишь опасную дорогу, тянущуюся над обрывом, а вдали несколько колонн, одиноко торчащих на фоне неба.

Это и был Джераш.

2

Этот мертвый город со временем станет таким же знаменитым, как Помпеи или Тимдаг. В течение столетий он оставался затерянным в недоступном краю, но сегодня британские археологи заняты изучением упавших колонн. В Джераш приезжаешь в восхищении и изумлении, чтобы выяснить, что в отличие от Газы, Аскалона, Кесарии Филипповой и других римских городов, давно превратившихся в прах, здесь сохранились хотя бы фрагменты мостовых, бань, развалины храмов, театров, форума и жилых домов.

Человеческие аспекты жизни, полностью отсутствующие в Баальбеке, представлены в Джераше. Находясь в святилище Молоха, трудно вообразить себя одним из молящихся, но в Джераше так легко понять, что это значит — жить в таком славном греческом городе, с его откровенной роскошью, размеренным европейским распорядком, особенно ценными после долгих дней скитания по пустыне. Как приятно, должно быть, слышать стук колес по мостовой и узнавать, что днем будет представление «Медеи», которое покажут бродячие актеры в театре позади форума.

Едва ступив на центральную улицу Джераша, я остановился, чтобы взглянуть на гигантскую яму в земле, слева от основной дороги, которая вела к южным воротам. Это остатки гигантского цирка, предназначенного для гладиаторских боев, а также обширного озера, теперь пересохшего и заросшего травой, на котором разыгрывались морские баталии, высоко в горах, вдали от моря — любопытный штрих для описания национального характера жителей Декаполиса, региона, населенного рожденными в волнах греками.