Крестное знамение - Крис Кузнецки

Тэнк Харпер со своими людьми прибыл на аэродром Дасинь до того, как тело четвертой жертвы коснулось земли. Пилот делал низкие и широкие круги, зная, что о радарах беспокоиться нечего. По крайней мере в Китае. К тому времени, когда поисковые самолеты поднимутся в воздух, всю посадочную полосу заполонит скот, а самолет Харпера будет надежно скрыт в зарослях.

Именно по этой причине его и выбрал Манзак. Он знал, что Харпер не попадется.

Манзак не мог предположить, что Харпер с самого начала раскусит его тайные намерения. По опыту Харпер знал, что в его деле самое сложное не выполнение задания, а получение вознаграждения за него. Упомянутая задача доставляла ему больше всего хлопот — и притом весьма опасных! — но и больше всего наслаждения, в особенности в том случае, если он работал на нового клиента. Которого он практически не знал. Которому не мог доверять. В общем, такого, как Ричард Манзак.

Тот позвонил Харперу в начале недели и сообщил, что вознаграждение будет поделено между всеми участниками в субботу на вилле в Риме. Единственное, что требовалось от Харпера, — это прибыть туда вовремя. Харпер улыбнулся, услышав слова Манзака, и затем напрямую спросил:

— А вы сами там будете?

Манзак заверил его, дав слово джентльмена, что лично их встретит.

Конечно, Харпер не поверил ни единому его слову. Манзак не просто назвался чужим именем — на самом деле его звали Роберто Пелати, — но по какой-то причине взял в качестве псевдонима имя пропавшего без вести оперативника ЦРУ. Зачем? Почему он не предпочел взять вымышленное имя?

Харпер не нашел удовлетворительных ответов на свои вопросы, и тем не менее главное уяснил отлично — Пелати вовсе не собирался с ним расплачиваться. Более того, Харпер понимал, что на вилле в Италии, должно было произойти нечто грандиозное. Нечто по-настоящему кровавое. Нечто жуткое и жестокое.

Впрочем, это его не пугало.

Харпер надеялся на миллион долларов, но теперь его устроил бы и скальп негодяя.

Крест, сброшенный Харпером, приземлился на главном дворе Запретного Города, где его сразу окружила группа солдат в масках. Представители местного отделения Интерпола стояли поодаль. Они прибыли сюда вовремя благодаря звонку Дайала, который умолял их насколько возможно сохранить улики.

Специальная антитеррористическая группа осмотрела крест на предмет возможной опасности и радировала о результатах в центр. Прошло несколько минут, прежде чем военным медикам было разрешено осмотреть жертву. Врачи пришли к выводу, что у Пола Адамса еще есть шанс выжить, но только в том случае, если его немедленно доставят в больницу и срочно прооперируют. Командир подразделения поблагодарил их и пообещал добиться соответствующего разрешения. Кивнув, врачи вернулись к Адамсу без единого слова возмущения. Им было хорошо известно, что в их стране возмущением они ничего не добьются, а только наживут неприятностей себе и своим семьям.

Час спустя поступило решение сверху: вывозить умирающего с места преступления запрещено. Адамсу не разрешается покидать пределы Запретного Города, даже если ему грозит смерть.

Пейн с Джонсом догнали остальных в отделе библиотеки, который был заполнен тысячами экземпляров одной и той же книги. По крайней мере, именно так показалось Пейну. Все тома были переплетены в красный, голубой и позолоченный сафьян, и на каждом стояла печать в виде герба принца Евгения, представителя одного из самых аристократических семейств средневековой Европы.[31]

Евгений родился в Париже, но, несмотря на это, его очень почитали в Австрии, где принц прославился участием в сражениях с турками за «Священную Римскую империю». Позднее к воинской славе он добавил еще и славу мецената, передав свою библиотеку — десятки тысяч томов, среди которых были редчайшие рукописи, полученные из Италии и Франции, — дворцу Хофбург, где ею смогли бы пользоваться все жители Вены. И вот по прошествии нескольких столетий она все еще продолжала выполнять свою великую просветительскую миссию.

Доктор Бойд и доктор Ванке сидели поодаль и листали книги. Заметив Джонса, Бойд подозвал его к столу.

— Мария рассказала мне о вашей гипотезе относительно Лонгина. И я восхищен вашей проницательностью. Именно центурионы находились ближе всего к распятому, поэтому один из них вполне мог участвовать в заговоре, если таковой вообще имел место… К несчастью, как вам, наверное, прекрасно известно, большинство ученых убеждены, что Лонгин никогда не существовал, что он был просто плодом богатого воображения автора Евангелия.

— Возможно, они и ошибаются, — вмешался Ванке. — Мне кажется, я кое-что нашел.

— Что еще за «кое-что»?

— Вам нужна была информация о статуе. Вот я и нашел ее.

Ванке поднял одну из книг принца Евгения, открыл и продемонстрировал всем черно-белый рисунок статуи смеющегося человека, выполненный местным художником в 1732 году. Рядом находилось подробное ее описание, сделанное по-итальянски и по-немецки одним из придворных Евгения. Там говорилось о периоде времени, охватывавшем около двух тысяч лет.