В никуда - Нельсон Демилль

Следующие несколько часов я с путеводителем в руке осматривал достопримечательности, делал снимки, нанимал велорикш и такси, шел вперед и тут же возвращался обратно – в общем, портил кровь тем, кто, возможно, за мной следил.

Накануне люди допоздна встречали Новый год, и теперь мало кто собрался пройтись по туристическим местам. У меня возникло предчувствие, что связному придется дожидаться двух часов, чтобы затеряться в толпе.

Пока гуляли одни белые, так что я совсем не выделялся. И большинство утренних страдальцев ходили группами. Но постепенно стали выбираться из домов и вьетнамцы. Стены Цитадели простирались более чем на два километра с каждой стороны, и почти все люди находились внутри.

В половине двенадцатого я вышел из крепости через ворота, которые вели к спуску к реке, и пошел по набережной на юг. Здесь было людно и среди гуляющих сновали десятки велорикш и громогласно предлагали свои услуги:

– Эй, вело! Эй, вело!

Велорикши в Сайгоне и Нячанге казались осколком проигравшей в войне стороны. Победители сидели в иммиграционной полиции. Это была одна из тех войн, когда побежденные приспособились немного лучше, чем победители. Надежду я замечал только в глазах детей, да и то не всегда.

Я следовал дальше вдоль реки и подошел к воротам напротив флаговой башни, где мы были со Сьюзан вчера. Сегодня они оказались открыты для публики. Я снова вступил в Цитадель и мимо щелкающих аппаратами туристов перешел красивый мост. Теперь я находился в императорском чертоге, который некогда предназначался только для правителя и его двора. Дворец императора тоже был открыт, и я вошел в массивное строение. Первый зал был отделан черным и красным лакированным деревом и украшен множеством золоченых изображений драконов и демонов с сияющими глазами – обстановка, ничуть не способствующая облегчению похмелья.

Я сразу прошел внутрь, и предо мной оказался Зал мандаринов – номер 32 по моему путеводителю – еще одно орнаментированное строение. Справка в моей книжонке гласила, что после боев 68-го года он был восстановлен из пепла и теперь выглядел и по-новому, и по-старинному, словно павильон в "Диснейленде". Я щелкнул затвором фотоаппарата.

Без пятнадцати двенадцать я еще не представлял, где должен встретиться со своим связным. Зал мандаринов, как и все окружающие строения, казался огромным, имел внутреннюю и внешнюю стороны, но Конуэй не уточнял, где состоится контакт, хотя логично было предположить, что на случай дождя – внутри, даже если сегодня не было никакого дождя.

Я прошелся по периметру здания и окончательно убедился, что не привел за собой "хвоста". Не верьте телесериалам – нельзя три часа следить за человеком так, чтобы он не заметил.

Если теперь я засеку наблюдение, это скорее всего мой связной. Я твердо знал, что опасность не во мне: я научился уходить от "хвоста" не хуже, чем муж от ревнивой жены. Истинная опасность заключалась в том, что мой связной может быть на примете всех отделов министерства национальной безопасности. Обычно на таких встречах объявляется любитель из местных, которого нанял какой-нибудь придурок из Вашингтона, и тащит на хвосте пятнадцать человек, причем половина из них с видеокамерами.

Слава Богу, мне не должны передавать ничего компрометирующего вроде коробки с документами с грифом "Совершенно секретно".

Ко мне никто не приближался, но оставалось еще пять минут, и я вошел в ворота, которые вели в Запретный Красный город – святую святых императорского чертога. Цари любили уединение, и, как говорила Сьюзан, только правитель, его наложницы и евнухи допускались в это место. Другими словами, весь этот выгородок был сделан только для двух яиц. Вот бы мне такой.