Хдеб насущный - Эван Хантер

Мейер Мейер, подтянув брюки, подошёл к столу Хоуза. Это был плотный мужчина с фарфорово-голубыми глазами и лысиной, которую он вытирал носовым платком, присев на край стола. «Четыре раза объяснил ему его права», — сказал он. Он поднял правую руку, как индейский военный головной убор. «Четыре чёртовых раза, представляете? А он всё ещё не может принять решение.»

«К чёрту его», — сказал Хоуз. «Не говорите ему о его правах.»

«Да, конечно», — сказал Мейер.

«Что он сделал?», — спросил Карелла.

«Кража со взломом. Ювелирный магазин на Калвер-авеню. Поймали его с шестью наручными часами в кармане.»

«Так что там с правами? Он у вас не соображает. Оформите его и отправьте.»

«Нет, мы хотим задать ему несколько вопросов», — сказал Мейер.

«О чём?»

«У него было два пакета героина. Мы хотели бы знать, как он их достал.»

«Так же, как и все остальные», — сказал Хоуз. «От своего дружелюбного соседа-толкача.»

«Где ты был?», — сказал Мейер.

«В отпуске», — сказал Хоуз.

«Это всё объясняет.»

«Что объясняет?»

«То, почему ты не знаешь, что происходит.»

«Я ненавижу загадки», — сказал Хоуз. «Ты хочешь сказать мне, что происходит, или вернуться и объяснить права этому подростку?»

«Браун делает это», — сказал Мейер, оглядываясь через плечо. «Уже в пятый раз. Пойду-ка я посмотрю, есть ли у него там прогресс», — сказал он и вернулся туда, где Браун терпеливо объяснял Миранду-Эскобедо (юридические требования в США, названные именами преступников, обязывающие зачитывать права и предлагать государственного защитника — примечание переводчика) наркоману, который продолжал торжественно смотреть на него.

«Так что ты получил из картотеки», — спросил Карелла у Хоуза.

«На Рирдона ничего нет, всё чисто.»

«А что насчёт Роджера Гримма?»

«Он попался шесть лет назад.»

«По какой причине?»

«Подделка документов. В то время он работал на импортно-экспортный торговый дом и продал поддельных сертификатов акций почти на сто тысяч долларов, прежде чем его поймали. Семьдесят пять тысяч были спрятаны в банковской ячейке.»

«А как насчёт остального?»

«Потратил. Купил себе новый „Кадиллак“, жил на широкую ногу в отеле в центре города на Джефферсон.»

«Он был осуждён?»

«О, конечно. Приговорён к трём годам и штрафу в две тысячи долларов.

Отсидел полтора года в Каслвью и был освобождён условно-досрочно…

Дай-ка подумать», — сказал Хоуз и обратился к своим записям. «Четыре года назад, в июне этого года.»

«А с тех пор?»

«Ничего. Ясен как день.»

«Вот только внезапно у него случилось два пожара.»

«Да, Стив, но пожар может быть у любого.»

«Любой может продать фальшивые сертификаты акций.»

«Что же мы должны делать дальше?»

«У меня есть адрес Рирдона из его водительских прав. Завтра утром я хочу наведаться в его квартиру и посмотреть, что мы там найдём.»

«Ладно. Пойдём вместе или как?»

«Какой день недели завтра?»

«Пятница. Шестнадцатое число.»

«Занимайся этим один, Коттон. Я хочу получить ордер на обыск до выходных, а так как суды забиты, я буду там весь день.»

«Что ты собираешься делать? Потрясти офис Гримма?»

«Да, на Бейли-стрит, где он хранит свои книги. Это кажется следующим логическим шагом, ты не находишь?»

«По-моему, неплохо», — сказал Хоуз.

«Так что пойдём по домам.»

«Сегодня короткий день?», — Мейер говорил оттуда, где они с Брауном всё ещё объясняли подростку Миранду-Эскобедо.

«Ну что скажешь, сынок?», — спросил Браун. «Ты хочешь поговорить с нами или нет?» Он стоял в рубашке с короткими рукавами возле кресла, в котором сидел наркоман, и рукава были закатаны до мощных предплечий, огромный чёрный мужик, который затмевал сидящего в кресле парня с наручниками, пристёгнутыми к столу.

«А что, если я расскажу вам о героине?» — спросил парень. «Вы забудете о наручных часах?»

«Теперь, сынок», — сказал Браун, — «ты просишь нас заключать сделки, которые может заключать только окружной прокурор.»

«Но вы же хотите знать о тех двух пакетах, не так ли?»

«Мы слегка заинтересованы», — сказал Браун, — «позволь мне так выразиться. У нас есть все основания полагать, что ты совершил кражу со взломом по наводке…»

«Грабёж, вы имеете в виду.»

«Нет, кража со взломом», — сказал Браун.

«Я думал, что кража со взломом — это когда ты заходишь в чью-то квартиру и обворовываешь её.»

«Сынок, у меня нет времени читать тебе лекцию по уголовному праву.

Хочешь, чтобы в обвинении было написано „ограбление“, — с радостью готов это сделать. Если ты хочешь рассказать нам об изнасиловании или убийстве, мы с удовольствием послушаем. Но мы взяли тебя за кражу со взломом третьей степени, и именно за это мы тебя и посадим. Если ты не против.»

«Ладно, хорошо», — сказал парень.

«Итак, если ты хочешь сотрудничать с нами», — сказал Браун, — «то я не даю никаких обещаний, потому что это категорически запрещено Мирандой-Эскобедо… но если ты хочешь сотрудничать с нами и рассказать о том, как ты достал героин, то, возможно, мы сможем позже шепнуть на ухо окружному прокурору, что ты был полезен, хотя я не даю никаких обещаний.»

Парень посмотрел на Брауна. Это был худенький паренёк с длинным носом, бледно-голубыми глазами и впалыми щеками. Он был одет в брюки и полосатую рубашку-поло с короткими рукавами. По всей длине его руки, по венам, тянулись следы от наркотиков, словно армия муравьёв-мародёров.

«Что скажешь?», — спросил Браун. «Ты зря тратишь наше время. Если ты хочешь поговорить с нами, говори сейчас или замолчи навсегда. Сержант внизу ждёт, чтобы записать твоё имя в журнал.»

«Ну, я не вижу ничего плохого в том, чтобы поговорить с вами», — сказал парень. «При условии…»

«Не зацикливайся на условиях», — сказал Мейер. «Тебе только что было сказано, что мы не можем давать никаких обещаний.»

«Ну, я это понимаю», — обиделся парень.

«Ну, вот и хорошо», — сказал Мейер. «Так что сри или слезай с горшка, ладно?»

«Я сказал, что поговорю с вами.»

«Хорошо, тогда говори.»

«Что вы хотите знать?» — спросил парень.

«Как насчёт того, чтобы начать с твоего имени?», — сказал Браун.

«Сэмюэл Розенштейн.»

«Ты еврей?», — сказал Мейер.

«Да», — как бы оправдываясь, сказал парень. «И что из этого?»

«Ты, тупой сукин сын», — сказал Мейер, — «зачем ты вводишь этот яд в своё тело?»

«А вам-то что?» — спросил парень.

«Тупой ублюдок», — сказал Мейер и ушёл.

«Ладно, Сэмми», — сказал Браун, — «как ты достал те два пакета, что были у тебя?»

«Если вы думаете, что я собираюсь назвать вам имя моего дилера, мы можем прекратить разговор прямо сейчас.»

«Я не спрашивал, кто, и не спрашивал, где. Я спросил тебя как.»

«Я не понимаю», — сказал Сэмми.

«Итак, Сэмми», — сказал Браун, — «мы с тобой оба знаем, что две недели назад было совершён крупнейший за всю историю города захват, связанный с наркотиками…»

«О, так вот что это?», — сказал Сэмми.

«Что, это?»

«Так вот почему так трудно забить косяк?»

«Разве ты не читаешь газеты?», — спросил Браун.

«У меня нет времени читать газеты. Я просто заметил, что товара стало мало, вот и всё.»

«Товара мало, потому что 5-й участок арестовал фабрику по производству наркотиков и конфисковал двести килограммов, ожидающих расфасовки.»

«Сколько это?»

«Более четырёхсот фунтов (фунт равен 453,59237 граммам