Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов

– К чему ты мне это все рассказываешь? – спрашивает она, не скрывая, что мои слова не вызывают у нее доверия.

– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– Их и так не будет. Я ведь сказала уже, что не собираюсь сдавать тебя этому типу. – Незнакомка начинает успокаиваться, мне же хочется видеть ее по-прежнему возбужденной, и это желание многократно усиливает остроту моего чувства к ней.

– Ты так и не объяснила, почему меня покрываешь.

– Потому что мне тебя жалко, маленький уродец, а женщина, испытывающая жалость, становится сентиментальной. По моей вине ты чуть не отправился на тот свет, а что получил взамен? Сомнительное удовольствие от близости, добытое обманным путем. Ты мог бы обладать мною снова и снова, если бы захотел, – нужно было только правильно себя вести. Говорю тебе, мы – квиты! Мне кажется даже, что ты пострадал больше.

Меня начинает трясти, но вовсе не от ярости. Это возбуждение, переливающееся через край; оно распространяется по телу подобно ударной волне, я чувствую, что мне уже не унять дрожь в руках, и стискиваю кулаки так, что их сводит от напряжения. Как ни удивительно, мне удается спокойно произнести:

– Ты ошибаешься. За обладание тобой я готов был заплатить любую цену. Поэтому я считаю себя выигравшей стороной.

Она пожимает плечами.

– Какая разница? Теперь уже не имеет значения, кто выиграл: каждый из нас волен остаться при своем мнении.

– И опять ты неправа. – Мой голос звучит глухо, и она бросает на меня настороженный взгляд. – На самом деле с тех пор, как мы расстались с тобой на кладбище, ничего не изменилось.

Почувствовав себя неуютно, незнакомка переводит взгляд на часы, вмонтированные в дверцу кухонного шкафчика. Зябко ежась, сообщает:

– Мне пора идти за сыном. Он сейчас у свекрови.

– Позвони, скажи, что задерживаешься на работе.

– Не говори глупостей!

Она пытается встать, но я удерживаю ее на месте, надавив на плечо. Обездвиженную женщину начинает бить мелкая дрожь, усиливающая мое возбуждение. Мы молчим, потому что нам уже не нужно ничего говорить друг другу. Внезапно она перегибается через стол, пытаясь дотянуться до кухонного ножа на другом краю столешницы, но расстояние слишком велико.

– Видишь, твой страх возвращается, иначе тебе не понадобился бы нож. – В моем внезапно охрипшем голосе смешались ожидание и страсть. – Все повторяется, не так ли?

– Ты – псих! – произносит она с ненавистью, но это меня больше не задевает. Легким щелчком подталкиваю нож к незнакомке, и она немедленно направляет его мне в живот. Делаю шаг назад, давая, наконец, возможность ей встать. Теперь лезвие упирается мне в грудь. Она тяжело дышит, замерев на месте, ее глаза темнеют.

– Трагедия превращается в фарс! – Мой насмешливый тон заставляет ее руку дрогнуть. – Такие вещи получаются хорошо только с первой попытки.

– Отойди! – Ее тон скорее просительный, чем приказывающий.

– Похоже, тебе не хватает духу! Давай сделаем это вместе!

Делаю полшага вперед, ее рука уходит назад недостаточно быстро, и нож, проткнув свитер, прокалывает мою кожу, вызывая болезненное ощущение холода. Она отводит лезвие и застывает, глядя куда-то мимо меня. Меня поражает сонное выражение, появившееся на ее лице. Незнакомка аккуратно кладет нож на столешницу и упирается руками мне в грудь. Беру ее лицо в ладони, целую в стиснутые губы, а она продолжает безучастно смотреть на стену за моей спиной, не оказывая сопротивления, но и не отвечая на поцелуй. Пытаюсь поцеловать ее снова, но неожиданно резким движением она отпихивает меня, а затем, словно израсходовав всю энергию, тихо говорит:

– Пусти, мне надо позвонить!

Что-то в ее голосе заставляет меня отойти в сторону; незнакомка, выйдя в коридор, безуспешно ищет телефонную трубку на полочке под зеркалом, затем, спохватившись, начинает шарить среди обуви и находит ее внутри отороченного мехом ботинка. Искоса взглянув на меня, набирает номер.

– Добрый вечер! – Она ограничивается приветствием, поскольку свекровь перехватывает инициативу: слышу, как раздраженная женщина произносит назидательным голосом длиннющий монолог, но не могу разобрать слов.

– У нас была проблема с пациентом, поэтому пришлось задержаться, – оправдывается незнакомка. – От меня ничего не зависело.

Из трубки вновь доносится неразборчивая скороговорка свекрови, но звучащая уже в более низкой тональности. Слов я по-прежнему разобрать не могу, но ясно, что бабушка вовсе не горит желанием отправлять внука домой в столь позднее время.

– Хорошо, – соглашается невестка, – пусть остается, а утром я зайду и отведу его в школу.

Положив трубку – теперь уже на полку, – она застывает на месте, отвернувшись от меня, а я подхожу и кладу руки на ее плечи. Пытаюсь развернуть ее к себе, но она, вырвавшись, проходит в комнату, и мне приходится следовать за ней, но не как хищнику, преследующему добычу, а скорее как ребенку, не желающему потерять из виду защитницу-мать. Странная метаморфоза: желание внезапно улетучивается, оставляя после себя наивное, почти детское удивление, словно все это происходит не с тобой, а с незнакомым и отнюдь не симпатичным тебе парнем. И даже понимая, что в действительности с тобой играет злую шутку твое же собственное подсознание, в расщепленном мире которого живут два столь разных человека, ты, к несчастью, не можешь остановиться. Так же как и твоя загнанная в угол жертва, ты знаешь, что уже ничего нельзя изменить, потому что эти двое внутри тебя на самом деле неразделимы. И осознание того, что женщина, отрешенно застывшая посреди плохо освещенной комнаты, одинаково нужна обеим половинам моего поляризовавшегося сознания, вновь делает меня сильным.

Интересно, что такое счастье? Если это ощущение гармонии и покоя, то подобное состояние недостижимо для такого психа, как я. Обнаженная женщина, лежащая рядом со мной, курит, отвернувшись к стене. Ее нагота прикрыта льняной простыней, но мне достаточно вида округлых плеч незнакомки, чтобы еще раз осознать, насколько непреодолима моя страсть. Является ли это любовью, не знаю. Подобное неведение наводит на мысль, что излишне жесткая конструкция, лежащая в основании моего больного разума, размягчилась и потекла, не выдержав целительного тепла, истекающего от тела отдавшейся мне женщины. Она сделала это, сдержав страх или, наоборот, подчинившись ему, но так и не проявив эмоций в течение близости. Отрешенно позволила снять одежду, целовать плечи и шею, гладить крутые упругие бедра, но эта отрешенность вызвала, как ни странно, лишь еще большее возбуждение. О чем она сейчас думает? Провожу рукой по ее спине, а она поворачивается и спокойно смотрит в мои глаза, не поощряя меня и не отталкивая. В ее взгляде безразличие, сводящее с ума, но не так, как ей хотелось бы, поскольку оно не останавливает, а, скорее, заводит, заставляя становиться агрессивным. Моя рука скользит по ее боку вниз, затем поднимается, следуя соблазнительной геометрии ее бедра, и лишь только тогда незнакомка делает слабую попытку воспротивиться, а я, к собственному удивлению, не пытаюсь ей препятствовать. Перевернувшись на живот, она вытягивается в струнку и замирает, а моя ладонь успокаивается, найдя место на самой