Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

– Извращ… – успел вскрикнуть парень, но лишь потому, что Андрюшка немного не рассчитал: вблизи тот оказался выше. А потом язык раскрылся и накрыл губы парня. Потекло тепло.

Вспомнился котенок. Такой маленький и такой сытный. Как справиться с большим телом?

Андрюшка зря переживал.

Он сумел поглотить парня без остатка, а чистая шкурка легко натянулась на его обнаженное тело вместе с одеждой. Только кроссовки пришлось расшнуровать и надеть.

Голову немного затуманило от плещущегося в желудке Витька́ алкоголя. А вот знание имени парня и других мелких подробностей из его жизни оказались кстати, когда одуревший от непривычных ощущений Андрюшка выбрался обратно к скамейке вместо того, чтобы идти прямо домой.

– Витьку больше не наливать! – хохотнул самый старший. – Он совсем косой.

Андрюшка ухватился за щеки и чуть поправил их пальцами.

– Так лучше? – осведомился он.

Расхохотались уже все. Парни хлопали себя по коленям и по плечам соседей.

– Вот ты клоун!.. – восхищенно протянул толстый и налил в стакан. – Заслужил!

Пить не стоило, Андрюшка это знал. Но с ним впервые разговаривали другие дети, и им он… нравился? По тону слово «клоун» значило что-то хорошее, хотя телевизор предлагал совсем другие варианты. Диаметрально противоположные. Все-таки Андрюшка очень много смотрел телевизор.

Однако от клоуна-убийцы он отличался не только тем, что настоящим клоуном не был и не имел таких невероятных зубов, но и кое-чем получше.

Это Андрюшка понял уже через несколько минут. Убежать от него не удалось никому. Он ведь никого не пугал, как тот клоун из фильма. Просто касался языком, не тратя времени даже на то, чтобы выпивать.

Несколько секунд – и он остался один.

«В следующий раз буду пытаться подружиться трезвым», – пообещал себе Андрюшка. Он щелкнул кнопкой на смартфоне, из которого неслась музыка, и поспешил прочь от ставшего тихим места.

Он уже знал: люди видят, что хотят увидеть. И не опасался за новую маску. Ведь она уже прилипла, как хорошо подогнанная одежда. Впрочем, Андрюшка мог только воображать, каково это, – примерять одежду в магазине ему не приходилось.

Свою ошибку он понял дома. Точнее, ему объяснила мама.

Папа включил воду в ванной и скрылся там. Чуткий Андрюшка слышал, как отец избавляется от позднего ужина, но воображал, будто это от переживаний. Андрюшки так долго не было.

Мама не блевала. Она была совсем бледная, но спокойная. Даже присела на корточки, чтобы говорить с Андрюшкой, глядя прямо в глаза. Пока Андрюшка был без маски, она такого себе не позволяла.

– Видишь ли, Андрюшка, мальчика… – Она прервалась сглотнуть слюну, и Андрюшка решил, что стоит уточнить.

– Витька, – поправил он маму.

– Витька, – покорно повторила мама. – Его будут искать родители. Полиция. Они. И найдут тебя.

Она знала, что говорить. Она слишком хорошо знала Андрюшку и его маленькие секреты. Встречаться снова с ними он не хотел.

– Я все исправлю, – пообещал он.

В глазах мамы мелькнуло облегчение. Надеялась ли она больше никогда не увидеть Андрюшку? Он не знал и не хотел знать. Должны быть у мамы и какие-то собственные тайны!

А Андрюшка вернулся на улицу. Он очень слабо представлял, где живет Витёк. Только примерно. Цифры и большие объемы информации не удерживались в нем. Но это и не понадобилось.

Полиция или они, кто там разберет, работали очень быстро. Андрюшка был неприятно удивлен. В кино полиция куда менее расторопна. Вот и место его пиршества было обнаружено, и его уже искали.

Спасло Андрюшку то, что он не ошибся в другом, в том, что пообещала мама: люди видят и слышат только то, что хотят видеть и слышать. И к чему готовы.

Они видели Витька, его и привели в участок. От взглядов заплаканных глаз у Андрюшки зачесалось под чужой кожей, но он терпел. Придумать про чудовище, убившее всех его друзей, он толком не успел, однако следователь сделал все за него. Пригласили психолога, и тот убедил всех, что «мальчик в стрессе» и «его память исторгает увиденные ужасы». Андрюшка решил запомнить это на будущее.

Его отпустили с новыми мамой и папой домой, и Андрюшка наконец почувствовал зыбкое счастье. Его любили и обнимали.

И пусть объятия через чужую кожу, пытающуюся ссохнуться несмотря на частые обливания и увлажняющие кремы, едва чувствовались, это было больше, чем Андрюшка получал за всю свою короткую жизнь.

Через неделю его отпустили в школу. Много детей. Разных. Взрослые. Все по-разному пахли и по-разному звучали. На него смотрели с жалостью и неясным страхом, но боялись не Витька. Боялись того, что с ним случилось. Это было совершенно новым. И никто здесь не знал, что с Витьком случился Андрюшка.

Теперь жить стало по-настоящему хорошо. Кажется, Андрюшка начал понимать Пиноккио. Быть настоящим мальчиком ему нравилось все больше. И лишь сохнущая и не сильно, но отчетливо попахивающая тленом новая оболочка заставляла нервничать и искать.

В этот раз Андрюшка не торопился.

День или два ничего не решали, ведь новые мама и папа не желали замечать ничего. Ни дурного запаха, ни потемневшей кожи. Однажды мама зашла в ванную, когда Андрюшка мазался ее кремом для рук, но ничего не сказала и вышла.

Обнимать они его перестали уже к концу первой недели, но признаться самим себе, почему, не могли. Андрюшка скучал по объятиям и жалел маму и папу Витька. Они так любили своего сына, что могли запросто сойти с ума, поняв, что его больше нет. Андрюшка не желал им этой боли.

Он выбрал Кристину. Кристина сидела рядом с ним и была чуть ниже Витька. И тоньше. Андрюшке она должна была подойти идеально.

У Кристины были красивые родители, от которых вкусно пахло. Ее забирали домой на машине, и в ее рюкзаке было всегда много конфет. Раньше Андрюшка никогда не пробовал конфет, а Кристина его угощала. Было вкусно, хотя Витёк был лучше. И котенок. Котенок был лучше всего, хотя воспоминание о нем до сих пор отдавалось болью где-то в груди.

Вечером накануне дня, когда Андрюшка решил стать Кристиной, он не стал ужинать. Папу Витька он высосал за компьютером. С монитора неслись вопли и автоматная очередь – команда папы Витька убивала монстров уже без него. Сам папа Витька не кричал. Просто не успел. Он был не очень вкусный, с привкусом тревоги и нервного истощения.

А вот мама Витька что-то почувствовала. Женщины такие чувствительные! Вот и Андрюшкина мама такая. Чувствительная. Нежная. И только таблетки ей помогают притуплять эти чувства. У мамы