Городской охотник - Скотт Вестерфельд

— Да, примерно в двух кварталах на восток, —указал я большим пальцем через плечо, — и в ста десяти кварталах на север.

— Сто десять кварталов? Это далеко отсюда?

Я сказал им, где можно сесть в метро.

— Могу тебя заверить, что я высоко оценила твою добротуи терпимость, — протянула Джен после того, как те две чушки, неуверенноповторяя друг другу мои указания, удались за пределы слышимости.

— С каких пор нормальные люди не носят белыхштанишек? — спросил я.

— Примерно с тысяча девятьсот семьдесят девятого.

— Стоп, они сваливают, — указал я.

Погрузка закончилась, лысый закрывал двери.

Коробки уезжали. У меня в голове зароились мысли: помчатьсяза грузовиком, пока он не набрал скорость, вскочить в кузов, укрыться междукоробками, а добравшись до их злодейского логова, незаметно выскользнуть,стырить их униформу и после серии захватов и побегов нажать рубильник, чтобывся лавочка взлетела на воздух.

Я понял, почему преступления никогда не раскрываютсялюбителями.

— Итак, мы ничего не можем сделать?

— Ничего, — сказала Джен, когда грузовик проезжалмимо.

Цокольный этаж был пуст.

— Все вымели, — пробормотал я.

Мы протиснулись сквозь деревянные створки, которые лысыйбугай не удосужился стянуть цепью. Зачем ему это теперь? Коробки увезли все доединой.

Проверив время по снимку Мэнди, я уточнил, что мы побывализдесь всего два с половиной часа назад.

Джен обыскала все помещение и не успокоилась, пока не убедилась,что на бетоне не осталось никаких следов, сказала, что надо было прийти раньше,ведь кроссовки были именно здесь. Я напомнил, как мы вместе отсюда драпали, онасо вздохом сказала, что переоценка — дело обычное, и снова пошла проверить, неупустила ли чего. А я остался в круге падавшего сквозь щель света, наедине смыслями о том, почему любители не раскрывают преступлений.

Профессиональные детективы с самого начала обнесли бы домленточным ограждением, сняли в пыли следы и отпечатки пальцев, выяснили вархивах имена владельцев и арендаторов здания. Полиция сволокла бы громилу вчерном в участок, где бы ему живо развязали язык. Настоящие копы не побежали быв ближайшую кофейню, а потом домой к подруге, чтобы проводить экспертизувещественных доказательств с помощью вощеной бумаги. Ладно, в кофейнях и копыбывают, но они скорее послали бы туда новичка за кофе и пончиками, а в домепоставили бы охрану. И уж наверняка им бы не составило труда выяснить номергрузовика, а по нему нужный адрес. Не то что мне.

И самое важное — настоящий специалист по разгадкепреступлений не испугался бы того, что его телефон попал к негодяям, которыетеперь его ищут. Настоящие полицейские — это машины для превращения кофе вразгаданные преступления. Я же был машиной для превращения кофе в звенящие, какструны, нервы.

— Хантер! — донесся из мрака голос Джен, и моинервы задребезжали.

— Что?

— Похоже, кто-то оставил тебе послание.

Она появилась, щурясь и держа конверт, к которому прилепилсяобрывок пыльного серого скотча. Конверт светился белым в полумраке, и на немвыделялись написанные красным маркером буквы: Х-А-Н-Т-Е-Р.

Ее зеленые глаза расширились, зрачки в сумраке выгляделиогромными.

— Это было приклеено липкой лентой к стене. Как разтам, где находились коробки.

Я нервно проглотил слюну и протянул руку. Раньше я видел,как Мэнди набрасывает заметки во время тестирования, почерк у нее былнаклонный, торопливый и нечитабельный. Однако мое имя было начертано наконверте с неумолимой четкостью.

— Ты не собираешься его вскрывать?

Я медленно вдохнул и опасливо разорвал бумагу, не знаяточно, из-за чего нервничаю. Контактный яд? Пиковый туз?

Это были два пригласительных билета.

Я тупо пялился на них, пока Джен не выхватила один из моейруки и не прочитала вслух.

— Тебя приглашают на прием, устраиваемый «Хой Аристой»,журналом для миллионеров. Хм… Сегодня вечером.

Я прокашлялся.

— Это не почерк Мэнди.

— Я так и не думала.

— Они знают мое имя.

— Конечно знают. Они позвонили кому-то из твоих друзей,который увидел на экране твое имя и ответил: «Привет, Хантер!» Потом они звонятпо следующему номеру и говорят: «Привет, я друг Хантера…» и просят твойдомашний номер и так далее.

Я кивнул. Конечно, мало-помалу они выкачали из телефона всюмою подноготную. Эти финны проделали чертовски хорошую работу, превратив приборв центр моей жизни, наполненный именами моих друзей и их номерами, моимилюбимыми МР3-мелодиями и снимками, — оттуда можно извлечь больше, чем изящика моего письменного стола.

Я вернул ей билеты.

— И что все это значит?

— Меня спрашиваешь? Ты когда-нибудь слышал о «ХойАристой»?

В моем сознании всплыло какое-то смутное воспоминание.

— Что-то вроде элиты или как-то так. Новейшийжурнальчик для денежных мешков. Перевод деревьев на бумагу. Кажется, ХиллариДефис делала для них рекламу.

Джен взяла билет двумя пальцами, перевернула его и кивнула.

— Сдается мне, они именно те, за кого себя выдают.

— Ты о чем?

— О приглашении. Думаю, нам нужно пойти.