Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

– Может, с силами собиралась, а может, с ума сошла. – ответил Роман. – Сам понимаешь, не каждая женщина выдержит новости о том, что её муж главарь секты, члены которой совершают человеческие жертвоприношения.

– Аргумент, – согласился Глеб.

Роман вернулся к своим делам.

Глеб ввёл в поисковике фразу: «Самарский Анатолий, секта, жертвоприношения».

Поисковик выдал десятки страниц с кричащими заголовками, Глеб кликнул на первую же статью. В общих чертах он помнил громкое дело Самарского, но хотел освежить память.

«Ужасная трагедия, произошедшая в Подольском районе этим утром, унесла жизни двенадцати человек.

Последователи неизвестного культа совершили акт жертвоприношения в посёлке Александровка. По словам местных жителей, вечером второго сентября в посёлок на чёрном микроавтобусе приехали неизвестные. Выглядели прибывшие весьма необычно, чем сразу привлекли к себе внимание: люди были одеты в одинаковые льняные платья, источавшие резкий запах. Они молча прошли к зданию администрации посёлка и на глазах у случайных прохожих совершили акт самосожжения. От полученных ожогов семь человек скончались на месте, остальные – по дороге в больницу».

Следующая статья:

«Одному из последователей секты удалось выжить после неудачной попытки утопления. В ходе допроса мужчины полицейские выяснили, что череда необъяснимых самоубийств, потрясшая за последний год всю страну и унёсшая жизни больше восьмидесяти человек, связана с некой сектой, которую предположительно возглавляет гражданин России Самарский А.

По словам допрашиваемого, Самарский А. обладает некой высшей силой и проповедует учение об элементалях – ду́хах стихий. В обмен на добровольное лишение жизни Самарский А. обещал мужчине вылечить его мать от рака головного мозга».

Глеб просмотрел ещё несколько статей. О самой секте информации было немного, её адепты умели хранить свои тайны – мёртвые не сильно разговорчивы. Непосредственно Самарского А. следователям допросить не удалось: он был убит при задержании.

На первый взгляд вся эта история о секте, добропорядочном муже и странном побочном эффекте технологии перемещения выглядела фантастично, но журналистское чутьё подсказывало Глебу, что покопаться в этом действительно стоит. Возможно ли, что в одном случае на миллион флэш способен вызвать изменения в коре головного мозга? Может ли это быть следствием ошибки разработчиков или неисправности оборудования? Если да, то статья на эту тему будет резонансной.

Взвесив все за и против, Глеб в конечном итоге решил попробовать навести справки о флэше, и так как статья об обрушении на стройке была закончена, а остаток дня более-менее свободен, он подумал, что было бы неплохо встретиться с создателем самой технологии – Агаповым.

К удивлению журналиста, контакты Агапова так просто найти не удалось. В компании-разработчике флэша он больше не работал, соцсетей не вёл. Благо у Глеба за годы работы журналистом завязалось немало полезных связей, благодаря которым ему удалось установить, что в настоящий момент Агапов находится в частном санатории для душевнобольных. Больших усилий Глебу стоило добиться с ним встречи: сыграло на руку то, что директор этой негласной психиатрички оказался его поклонником.

Виктор Агапов выглядел плохо. Блуждающий взгляд, не способный долго удержаться на каком-либо одном предмете, глубокие морщины на ещё не старом лице, небрежный внешний вид – всё это свидетельствовало о том, что место, где мужчина находился, выбрано правильно.

Не раз Глебу по долгу службы приходилось беседовать с душевнобольными, и в большинстве случаев это не приносило желаемого результата.

– Я знаю, о чём вы думаете. – Блуждающий взгляд пронзительных голубых глаз Агапова зацепился за лицо Глеба.

– Вот как? – поднял брови журналист. – И о чём же?

– Насколько я безумен и получится ли у вас построить со мной конструктивный диалог, – заключил Агапов.

Глеб ухмыльнулся. Кажется, есть шанс, что беседа выйдет как минимум стройной.

– Отчасти вы правы, – согласился он.

– Мне сказали, вы хотите расспросить меня о флэше. Это так?

– Так, – кивнул Глеб. Он размышлял над тем, как отнесётся Агапов к письму Самарской и стоит ли ему его показывать.

– Что конкретно вас интересует?

– Я бы хотел знать, возможен ли некий сбой в программе, при котором перемещение способно вызвать изменения в коре головного мозга. – Глеб выжидательно смотрел в лицо Агапову, не упуская ни одного его мимического движения.

В ответ Агапов опрокинул голову назад и громко расхохотался.

– Изменения, – давился он смехом, а затем резко прекратил. – Да будет вам известно, что флэш переносит все молекулы тела в точном порядке и собирает их потом именно в том же, как и электроны. Ошибка исключена. Всё дело в них.

– В них? – не понял Глеб.

– Да, в них. В элементалях, – поморщился Агапов. – И прекратите делать из меня идиота. Если я нахожусь здесь, это ещё не значит, что мои мозги совсем ни на что не годятся. Вы ведь хотите расспросить меня про Самарского, не так ли? Так спрашивайте.

Глеб был весьма удивлён проницательностью Агапова и, недолго поколебавшись, всё-таки достал письмо жены Самарского из кармана.

Агапов внимательно изучил письмо. Пока он читал его, лицо учёного всё больше принимало грустный вид.

– Я помню эту женщину, – после долгой паузы наконец произнёс Агапов. – Она приходила ко мне незадолго до всех этих печальных событий. Признаться, тогда я не отнёсся к её словам серьёзно, – продолжал он. – По природе своей я атеист, сколько себя помню, меня всегда удивляла слепая вера в существование высшего существа. Да и сейчас я толком не могу сказать, что до конца поверил… А тут эта женщина. Помню, мне даже было смешно, когда она спросила о душе.

Агапов затих и уставился куда-то на стену, погружённый в свои мысли. Несколько минут Глеб ждал, что мужчина продолжит говорить, но тот молчал.

– А сейчас? Вам её слова больше не кажутся смешными? – первым нарушил молчание Глеб.

– Сейчас нет. – Агапов вернулся в реальность словно по щелчку пальцев. – После всех этих ужасных новостей я много думал о технологии перемещения. Так же, как и вам, мне в голову пришла мысль о возможности изменений в мозге Самарского, мысль о технической ошибке передачи. Именно с того момента и начался мой путь в это место.

– Вы испытывали чувство вины? – предположил Глеб.

– Отнюдь. Вся эта история, наоборот, вызвала у меня обиду. Сильнейшую обиду, какую только может испытать ученый, когда его детище незаслуженно обвиняют в преступлении. Детище, которое призвано служить во благо людям.

– Так что вы можете сказать об этой теории? Она оказалась верна?

– Увы, – скривился Агапов. – На практике всё оказалось гораздо хуже. После случая с Самарским мы с командой возобновили испытания. Десятки раз подряд мы перемещались сами, перемещали подопытную группу – и ничего. Казалось бы, уже можно было вздохнуть с облегчением, но…

– Но? –