Зеленый ужас - Эдгар Уоллес

— Вам известно, где он?

— Нет. Но, быть может, Китсон осведомлен о его местопребывании?

Китсона Мак‑Нортон застал в холле отеля. Адвокат бросился к нему навстречу.

— Вы имеете какие‑нибудь известия от Белла?

— Утром он был вместе с пастором Манном в Кингстоуне, а затем куда‑то исчез. Я говорил с тамошним полицейским инспектором, но ему ничего о нем не известно. Он знал только о том, что Белл разговаривал с пьянчужкой.

Мак‑Нортон сокрушенно покачал головой.

— Я хочу потолковать с вами об этой истории с «зелёной пылью». До сего времени Белл занимался ею на свой собственный страх и риск, пора и нам приняться за дело.

— Вы считаете, что все настолько серьезно?

— Я полагаю, что это дело международной важности, — ответил Мак‑Нортон. — Единственное, что нам пока известно, сводится к тому, что существует адский замысел разрушить снабжение всего мира хлебом и что во главе этого дела стоит Гардинг. Белл более чем кто‑либо осведомлен о происходящем, но он ограничивается смутными намеками. Я занялся выяснением прошлого Гардинга и установил, что до недавнего времени он был вполне порядочным человеком и единственное, в чем его можно было обвинить, так это в общении с подозрительными личностями. Из его ближайших сотрудников с темным прошлым пока что известны следующие лица: Мильсон — врач, в девятисотых годах осужденный за убийство, Бриджерс — американский химик, сидевший в тюрьме за контрабандную торговлю наркотиками, и, наконец, также успевший побывать в тюрьме Грегори. Мой перечень был бы неполным, если бы я не упомянул о некой девице Гильде Гордон, о которой нам вообще ничего не известно.

— А что еще известно о Гардинге?

— Ничего, кроме того что он имеет отношение к делу об убийстве Миллинборна. Но об этом известно и вам, — добавил Китсон.

— Белл должен раскрыть нам свои карты, — продолжал Мак‑Нортон. — Быть может, и мы сможем сообщить ему что‑нибудь новое, чего он не знает, например о том, что Гардинг ведет очень обширную и дорогую телеграфную переписку со всеми частями света. А теперь нам известна и эта краковская история.

Китсон с удивлением выслушал повествование Мак‑Нортона о том, что произошло в Галиции.

— Но это же совершенно невозможно, — заметил он. — Это совершенно невозможно. Каков бы ни был урожай, цены на зерно не могут подняться так высоко. Очевидно, ваш галичанин перед смертью бредил.

— Будем надеяться, что это так, — улыбнулся Мак‑Нортон. — Но одно надо считать установленным: Гардинг ведет телеграфную переписку со всем миром. А теперь я должен разыскать Белла.

Однако все попытки найти Белла оказались безуспешными. Друзьям не удалось застать его дома. Мак‑Нортон решил попытать счастья в другом месте. Он направился в контору Понсонби и прошел в кабинет мистера Уайта.

Этот исполненный сознанием своего достоинства господин, увидев полицейского инспектора, побледнел и утратил дар речи. Мак‑Нортон заметил эти симптомы поведения уличенного преступника и задумался над тем, насколько этот господин посвящен в замыслы Гардинга.

— А‑а-а… мистер Мак‑Нортон, — пролепетал дрожащий директор фирмы. — Прошу вас присесть. Чем обязан чести вашего посещения?

— Решил проведать вас, — добродушно ответил ему Мак‑Нортон. — Вы больше не обнаруживали пропажи заказных писем?

Обескураженный Уайт рухнул в кресло.

— Да, то есть нет, — сказал он. — Нет, нет. Право, это очень любезно с вашей стороны, что вы проявляете интерес к этому делу, господин инспектор.

— Старший инспектор, — с достоинством поправил его Мак‑Нортон.

— О, прошу извинить меня, господин старший инспектор, — поспешил добавить Уайт. — Нет, нет, — письма больше не пропадали.

— А как поживает ваш друг Гардинг?

Уайт смущенно заерзал на стуле.

— Мистер Гардинг… вовсе мне не друг, — сказал он. — Это лишь деловое знакомство. Только деловое знакомство.

Уайт сильно изменился со времени их последней встречи. Лицо его осунулось, он постарел, мешки под глазами свидетельствовали о большой усталости.

— Он, по‑видимому, прошел огонь и воду, — заметил Мак‑Нортон. — А вы изволите принимать участие в его предприятиях?

— Только в одном, — возразил Уайт. — Честное слово, я бы желал… — он запнулся на полуслове.

— Чтобы этого не было? Не так ли?

Уайт снова заерзал на стуле.

— Доктор Гардинг очень умен, — сказал он. — У него большие финансовые проекты, и он меня заинтересовал ими. И только. Я вложил деньги в… в его синдикат, разумеется, не имея никакого понятия о том, какого рода дело он проектирует.

— Вы настолько доверчивы?

— О да! В делах я сущий ребенок, — ответил Уайт, и поспешил добавить: — Разумеется, за пределами того, что имеет непосредственное отношение к делам фирмы Понсонби. Моя фирма — одна из образцовейших фирм Лондона, и наш баланс мог бы служить примером для всех остальных фирм.

— Об этом я уже слышал, — сухо заметил полицейский. — Скажите, а в чем заключается план Гардинга?

Уайт пожал плечами.

— Не имею ни малейшего понятия. Признаюсь, это глупо с моей стороны, но я верю в деловой гений доктора настолько, что не считаю нужным осведомляться у него о чем‑либо. Он пришел ко мне и сказал: «Милый Уайт, я бы хотел, чтобы вы вложили в мой синдикат несколько тысчонок». И я ответил ему: «Дорогой доктор, пожалуйста, вот вам чек; не затрудняйте меня подробностями и ограничьтесь своевременной присылкой дивидендов». Вот и все. Ха‑ха‑ха!

Смех его прозвучал натянуто и фальшиво.

— Вы вложили в его предприятие круглую сумму — сорок тысяч фунтов, — заявил инспектор.

— Сорок тысяч? — вскричал Уайт. — Откуда это вам известно?

— Вы вложили сорок тысяч футов, — продолжал инспектор, не считая нужным ответить на вопрос Уайта, — и не потрудились даже выяснить, какие цели преследует синдикат. Я обращаюсь к вам не как полицейский, а как ваш друг, — продолжал он, и Уайт не смог скрыть облегчения, вызванного этими словами.

— Я всегда считал вас своим другом, — осмелился пролепетать Уайт. — Ведь мы с вами знакомы очень давно, с 93 года, когда в Понсонби произошла кража.

— Давайте не будем уклоняться от темы. Меня в качестве вашего друга очень интересует вопрос о вложении вами капиталов в синдикат Гардинга. Итак, вы дали доктору деньги, не потрудившись даже выяснить, насколько то, что он собирается предпринять, не противоречит закону?

— Разумеется, я счел нужным осведомиться об этом и получил заверения, — поспешил заявить Уайт, — что дело касается какого‑то химического открытия. Но ведь я ничего не смыслю в химии. Я готов сознаться в том, что искренне сожалею, что доверился доктору, и, право, был бы очень рад получить обратно свои деньги.