Могрость - Елена Маврина

Надвигался второй час дня. У Вити оставались два урока. Она шагала по улицам до перекрестка, угадывая в маршруте близость леса. Вдали уже виднелся указатель – табличка с обозначением участкового лесничества. Аня замедлила шаг, тщетно вспоминая, где свернула неправильно. Мороз пощипывал кожу, руки замерзли. Она вернулась до поворота, забрела в переулок.

Где-то здесь стоял дом Байчуриных. Заборы выше двух метров, сугробы и наледь. Полное отсутствие прохожих. Позади залаяла собака. Аня вынырнула из размышлений – и уперлась взглядом в желто-серое строение на фоне лесополосы. «Автосервис» – гласил баннер над двумя роллетными воротами. Рядом с автосервисом белело модульное здание с выгоревшими красными буквами: «Магазин». Парковка пустовала.

Аня решила убить время за изучением местного ассортимента продукции. Открыв дверь, она резко остановилась: за прилавком стояла Лора. Дверной колокольчик гудел слабеющим звоном. Ане пришлось идти вперед. Она не говорила с Лорой после похорон Тани, избегала всех участников роковой ссоры.

Лора подняла взгляд от журнала должников. Безразличие сменилось антипатией.

– Привет! – постаралась дружелюбно держаться Аня.

– Привет! – в ответе Лоры сквозила надменная холодность.

Аня пробежала взглядом по стеллажам за ее спиной. Она хотела спросить о кукурузных хлопьях, но нарядный образ девушки немного смутил ее. В бледно-розовом платье-трапеции и с жемчугом в ушах, Лора больше походила на модницу из шестидесятых, чем на продавщицу. Молчание затягивалось. Лора перелистывала журнал, максимально игнорируя Аню. Развернуться и уйти выглядело бы глупо, но, возможно, правильно. Аня побрела вдоль холодильных витрин, смотря на консервы, сыры, – видя, и не различая продукты.

Дверной колокольчик звякнул, позади недоверчиво обратились:

– Руднева? Ну и ну, вот так встреча!

Аня обернулась. К прилавку торопливо шагали Надя и Инга. Они чмокнули воздух возле щек Лоры, и повторили то же приветствие с Аней.

– Какими судьбами? – спросила Инга, предвзято осматривая Аню с ног до головы. – Такая бледная.

Сама Инга выглядела изможденным пеликаном – разительный контраст с румяной рыжеволосой Надей. Кожаная дубленка с бахромой свисала с плеч Инги театральным плащом. Белый шарф скрывал длинную шею. Голову с высокой прической словно приклеили к телу.

– Спала плохо, – призналась Аня.

Надя широко заулыбалась:

– Обалдеть! Они твердили, что ты не приедешь. А я знала! Знала, – она шутливо ущипнула Аню за руку, – ты не бросишь брата.

Хлопнув в ладоши, Надя показала подругам язык. Инга и Лора хмыкнули. Аня молчаливо отвернулась, и взгляд Нади потускнел.

– Как бабушка? – заботливо спросила.

– Нормально, – ответила Аня спокойно, хотя с бабушкой все было далеко не нормально. – Угрозы жизни нет. – Потому что она далеко от Сажного, – хотелось добавить, но Аня лишь нацепила дежурную улыбку.

– Брат молодцом?

– Да, вполне. У него завтра день рождения, – пояснила, словно ее присутствию нуждалось веское обоснование. – Я пришла за… шоколадом. Он любит горький.

– О, Лор, Костя привез тот импортный? – спросила Надя воодушевленно. – Швейцарский?

– Не знаю. – Лора передала в руки Инге буханку хлеба и пачку масла. – У холодильника смотри.

Надя зацокала каблуками к холодильным шкафам с напитками, мороженным и полуфабрикатами. В углу стоял стеллаж с пачками чая, кофе и плитками шоколада.

– Вот. Две плитки осталось. С апельсином. Вкуснятина – пальчики оближет.

Ценник впечатлял, но Аня решила не подвергать вкусы подруги сомнению. Инга уже шагала к двери.

– Я сейчас свалюсь, – пятилась она от просьбы Нади выпить кофейку. – Всю ночь собака выла, а у отца артрит. Конец календаря – красный. Меня тошнит, какое кофе! – Она избегала смотреть на Аню, и та словно подслушивала чужие откровения.

– Ой, милая, может, бутербродик тебе? – гладила ее по плечу Надя. – Перекусишь пока. М? Или шоколадку?

Инга замахала рукой в отказе, сморщив нос, будто ее сейчас вырвет.

– Есть не хочу. Спасибо. Просто приду домой и вырублюсь часов на семь.

Она хохотнула. Надя оставалась встревоженной.

Лора листала журнал, проявляя полное безразличие к беседе, и Аня расплатилась за шоколад.

– Мелочи нет? – процедила вопрос Лора, размахивая сторублевыми купюрами. – Сдачи не будет.

И Аня опять стушевалась:

– Без сдачи.

Лора восприняла этот жест как подачку. Она изогнула бровь и засунула руку в пластмассовую банку с конфетами, после чего всучила вместо сдачи жменю ирисок.

Аня спрятала их в карман с улыбкой, на что Лора лишь хозяйственно убрала деньги в скрипучий ящик стола под весами.

– Ладно, позвоню вечерком? – улыбнулась Надя Инге, круги под глазами которой пугали близостью обморока.

Инга кивнула; избежав взглядом Аню, махнула рукой Лоре и пошла прочь.

– А мы по кофейку? – взбодрилась Надя.

Аня было предприняла попытку отказаться, но Надя потащила ее силой вдоль прилавка.

– Лора, ключи под файлом?

Лора недовольно взглянула на девушек.

– Наверное.

Надя отыскала ключи под планом эвакуации и отворила дверь. В квадратной комнатке треугольником краснели три столика. На глухой стене висели плазма и колонки. Лимонного цвета побелка остужала взгляд.

Они отодвинули стулья от столика у второго окна.

– Это что-то вроде кафе, – объяснила Надя, скучающе вращая кистью руки. – Оно работает по будням, как и автосервис. Тут клиенты ждут. А сегодня мы поболтаем.

Надя улыбнулась и сняла шубку, забрала пуховик у Ани. Рогатая вешалка укрылась верхней одеждой.

– Я сейчас организую нам кофе.

Надя принесла целый поднос: горячие бутерброды, конфеты и кофе. От неловкости Аня терла пальцы влажной салфеткой, вздыхала, косилась за окно. Она не представляла, о чем говорить и как вести себя непринужденно. На каждую забавную фразу о туманной погоде хотелось кричать: «Здесь же опасно! Нужно бежать!».

Надя игнорировала ее угрюмость, повествуя о переменах в Сажном. Кто где продал/купил дом, кто куда поступил, нашел работу, поставил штамп в паспорте, родил ребенка, ни слова не упоминая о подозрительных смертях девушек: школьницы и подруги детства.

– Мы с Ромой хотели построить беседку во дворе: летом друзей собирать, я бы там шила. Но сейчас в автосервисе с заказами сложности. Из-за моста. Из Ямска водители не рискуют ехать. Грязь. Даже не знаю теперь. – Надя расстроенно натянула рукава кофты на ладони. – А мы ведь уже и место во дворе освободили, и Муха вызвался помочь. Только Байчурин сосны уперся пилить.

Аня с трудом вспоминала их двор.

– На холме? Он ведь лесничий.

– Он должник Сыча.

– Сыча?

– Да. Глотов его от ареста отмазал, на работу устроил. Там тех сосен, – сморщила лоб Надя. – Каждый год горят. А Байчурин здесь на птичьих правах, слушай его меньше. Пусть возвращается назад в тайгу.

Аню смутили намеки. Видя ее замешательство, Надя пояснила:

– У меня вчера Рома спрашивает: «Чего Рудневы к Байчуре приперлись с утра?» – слова мужа она мурлыкала, но гнусавый голос Ярмака настырно всплывал в памяти. – Я не поверила – говорю: