Кобра - Деон Мейер

Ньяти долго молчал, склонив голову набок. Наконец он вздохнул:

— Они уже перехватывают нашу электронную почту и прослушивают наши телефоны… Самое грустное, что ты, скорее всего, прав. И нам придется допустить, что так оно и есть.

— Да, сэр.

— Возвращайтесь к себе, скопируйте все, что у вас есть, — только вдвоем. Ни с кем не обсуждайте подробности. Скопируйте, и все. Принесите мне все оригиналы, и я передам их сотруднику ГАБ, когда он приедет.

— Сэр, значит, мы продолжим расследование? — спросил Купидон.

— Вот именно! — ответил Ньяти.

Мбали Калени с трудом сдерживала слезы.

Это была ее самая большая тайна, она была даже больше, чем огромные порции жареной картошки из закусочной KFC, которыми она лакомилась в одиночку у себя в кабинете. Больше, чем мечты об актере Джимоне Хонсу, которые она иногда позволяла себе перед сном в постели. На месте убийства ей всегда хотелось плакать. От горечи потери, бессмысленности произошедшей трагедии, но превыше всего — от способности человека ко злу. Вот что разбивало ей сердце и вот о чем она часто думала! Почему люди так поступают? Почему на ее родине так много убийц, насильников и грабителей? Тяжелое бремя прошлого? А может быть, что-то заложено в самой сути Южной Африки… Может быть, над страной повисло демоническое энергетическое поле, которое сводит людей с ума?

Она говорила с начальником участка подчеркнуто строго, потому что ей очень хотелось войти на место преступления в одиночку. Она не имеет права показывать им свои слезы. Достаточно одного-единственного проявления слабости, и коллеги-мужчины сживут ее со свету. Но сейчас, пока ее никто не видит, она могла немного дать себе волю: ссутулиться и молча поплакать. Она порылась в сумке и достала упаковку бумажных носовых платков. Шмыгая носом, смотрела на пять безжизненных тел. Сегодня на их близких, отцов, матерей, жен, детей, обрушится горе. О трагедии будут несколько дней писать на первых полосах, а потом посторонние люди все забудут. И только для родственников погибших трагедия будет продолжаться. Продолжится цепь несчастий. Они потеряли кормильцев. Убийство умножило горе, бедность и страдания. Преступление оставит след и в будущем. Дети убитых будут рассказывать социальному работнику или судье: «Мой отец погиб, когда мне было четыре года…»

Мбали вытерла слезы, затолкала платки назад в сумку. Расправила плечи и приступила к осмотру места преступления.

* * *

Тейроне Клейнбои перебежал Огаст-стрит и понесся через пустырь. Подтянувшись, перелез через высокую бетонную стену, за которой скрывалась средняя школа. Ему хотелось оказаться среди людей, на Скотсе-Клоф это было его единственным спасением: домов здесь мало, а улицы широкие.

Он перелез через забор. На школьном дворе было тихо. Каникулы! Он забыл, что сейчас каникулы.

Он пробежал мимо школьных зданий, мимо площадки для игры в нетбол, бросился к главным воротам. Пожилой охранник в надетой набекрень военной фуражке зашагал к нему с той стороны площадки, что-то крича и размахивая узловатой палкой.

Тейроне не остановился. Высокие главные ворота оказались запертыми, правда, на длинную цепь, он протиснулся в узкую щель между створками и оглянулся.

На школьном дворе не было никого, кроме старика охранника. Он размахивал руками и выкрикивал что-то непонятное. Фуражка сбилась на сторону.

Он бежал по улице, мимо многоквартирных домов, уродливых строений, где между окнами тянулись бельевые веревки. Какая-то пожилая женщина крикнула ему вслед:

— Смотрите, как бежит!

Тейроне радовался, что бежать приходится под гору. Свернул налево, через задние дворы, повернул на Черч-стрит.

Снова оглянулся.

Никого.

Они поспешно копировали все что только можно. Гриссел передавал документы, а Купидон, более продвинутый в техническом отношении, управлялся с копировальным аппаратом.

Зазвонил телефон Гриссела. Он вынул его из кармана, злясь на то, что им помешали, — им сейчас так нужно спешить. На экране высветилось: «Мбали».

Он нажал кнопку «Прием вызова».

— Бенни, я на набережной. В торговом центре стрельба со смертельным исходом. Убиты пятеро охранников…

Грисселу захотелось выругаться, но он прикусил язык. Мбали терпеть не могла, когда ругались или божились.

— По-моему, тебе лучше приехать, — продолжала Мбали.

— Мбали, мы сейчас очень заняты…

— Знаю. Но полковник на утреннем совещании рассказал нам об убийствах во Франсхуке, он упомянул и о гильзах со змеей…

— И что?

— Бенни, здесь таких много. Очень много!

Гриссел снова с трудом удержался, чтобы не выругаться вслух. Нельзя быть таким нетерпеливым и действовать так поспешно — его сотовый телефон прослушивается, теперь о том, что произошло на набережной, знают и в ГАБ.

— Еду, — бросил он.

— Можешь захватить с собой сержанта Дэвидса? Нам придется возиться с техникой…

— Ладно, — сказал Гриссел и отключился.

Надя Клейнбои сидела в баре «Нелси» студенческого центра Стелленбосского университета, за длинным деревянным столом, вместе со своими однокурсниками. Зазвонил ее сотовый телефон. Она едва расслышала звонок, потому что кругом было шумно: все говорили, играла музыка.

Она прочла: «Тейроне». Наверное, тот тип вернул брату телефон.

Она прикрыла одно ухо, а телефон поднесла к другому.

— Алло!

— Извините, что надоедаю, но никого нет дома, — услышала она голос того же доброго самаритянина.

— Нет, что вы, нисколько вы мне не надоедаете. Мой брат работает в городе, а вернется только вечером. Я… Может быть, вы бросите телефон в почтовый ящик? Я попробую… — Тейроне жил в пристройке, и она не знала, поймут ли хозяева-мусульмане, что в ящике его телефон. Она не знала, что делать.

— Может быть, передать телефон вам? — предложил добрый самаритянин.

— Нет, я в Стелленбосе, это далеко…

— В Стелленбосе… — Голос зазвучал четче. — Мне все равно перед отлетом надо туда.

— В самом деле?

— Да. Там мой отель.

— Ой! То есть… Вы так добры!

— Нет-нет, я понимаю, что значит потерять телефон. Это… grand derangement, большое расстройство.

— Вы француз?

— Mais oui. Да.

— Круто!

— Где мне вас найти?

— Ах да. У меня занятия до часу дня. Где ваш отель?

— Здесь, в Стелленбосе. Я позвоню вам, когда приеду.

— Хорошо, после часу. Звоните в начале второго!