Холли - Стивен Кинг

Тину Тёрнер и, конечно, "Пёрпл Уан". Всё на кассетах. На кровати лежит клетчатое покрывало, которое она всегда ненавидела. Когда-то среди этих вещей жила девочка, которая смотрела в окно на Бонд-стрит, слушала музыку и писала стихи на голубой портативной пишущей машинке «Оливетти». За машинкой последовал персональный компьютер «Коммодор» с крошечным экраном.

Холли смотрит вниз и видит, что держит в руках красные бирки с надписью "СОХРАНИТЬ". Она даже не помнит, как взяла их в руки.

— Я рада, что приехала сюда, — говорит она. — Как чудесно быть дома.

Она подходит к корзине для мусора из «Звездных войн» и бросает туда бирки. Затем садится на кровать, сложив руки между бедрами. Так много воспоминаний здесь. Вопрос прост: столкнуться с ними или забыть?

Столкнуться, конечно, и не потому, что она теперь другой человек, лучший человек, смелый человек, прошедший через такие ужасы, в которые большинство людей не поверят. Столкнуться, потому что другого выбора нет.

5

После своего нервного срыва, после так называемого "лечебного центра", Холли откликнулась на объявление от небольшого издательства, которое искало индексатора для серии из трех томов о местной истории, написанных профессором Университета Ксавьера. Когда началось собеседование, она нервничала — точнее, она была напугана до смерти, — но редактор, Джим Хаггерти, очевидно, сам плавал в вопросах индексации, что Холли смогла рассказать ему, как она собирается работать, не запинаясь и не запутываясь в собственных словах, как это часто случалось с ней на уроках в старших классах школы. Она сказала, что сначала создаст конкорданс[63], затем создаст компьютерный файл, затем распределит по категориям и алфавиту. После этого работа возвращается к автору, который проверяет ее, редактирует и возвращает для внесения окончательных изменений.

— Боюсь, у нас пока нет компьютера, — сказал Хаггерти, — только несколько Ай-би-эм Селектрик[64]. Хотя, полагаю, нам придется купить один — за ними будущее, и всё такое.

— У меня есть, — сказала Холли. Она выпрямилась, настолько взволнованная возможностями, что забыла, что это собеседование на работу, забыла про Фрэнка-младшего, забыла о том, что четыре года в старших классах была известна как "Джибба-Джибба".

— И вы бы использовали его для индексации? — Хаггерти выглядел озадаченным.

— Да. Возьмем слово «Эри», к примеру. Это категория, но оно может относиться к озеру, округу или племени коренных американцев Эри. Которое должно быть сопоставлено с племенем Кэт, и, конечно же, с ирокезами. Даже больше! Мне придется еще раз просмотреть материал, чтобы разобраться с этим, но вы видите, как это работает, правда? Или подождите, возьмем слово «Плимут»[65], это очень интересно...

Хаггерти остановил ее на этом месте и сказал, что берет ее на работу на испытательный срок. «Он распознал ботана-индексатора», — думает Холли, сидя на кровати.

За этой работой по индексированию, во время которой Холли зарабатывала и параллельно профессионально росла, последовали другие. Она переехала из дома на Бонд-стрит. Купила свою первую машину. Обновила свой компьютер и стала посещать новые курсы. Она также принимала таблетки. Когда она работала, она чувствовала себя яркой и осознанной. Когда не работала, ощущение жизни в целлофановом пакете возвращалось. Она сходила на несколько свиданий, но это были неуклюжие, неловкие отношения. Обязательный поцелуй на ночь слишком часто напоминал ей о Фрэнке-младшем.

Когда работа по индексированию иссякла (издатель книг по истории обанкротился), Холли работала в местных больницах, слабо связанных между собой, в качестве медицинского транскрипциониста. К этому добавилась подача исков в окружной суд Цинциннати. Были и обязательные визиты домой, которых стало еще больше после смерти отца. Она слушала, как мать жалуется на всё: начиная от своих финансов и соседей и заканчивая демократами, которые всё портили. Иногда во время этих визитов Холли вспоминала фразу из "Крестного отца": "Как только я подумал, что выбрался, они втянули меня обратно". На Рождество они с мамой и дядей Генри сидели на диване и смотрели фильм "Это замечательная жизнь"[66]. Холли надевала шапку Санта-Клауса.

6

Пора уходить.

Холли встает и собирается выйти из комнаты, как слышит настойчивый голос матери ("Верни туда, откуда взяла — сколько раз я тебе повторяла?"), поэтому возвращается, чтобы разгладить клетчатое покрывало. Для кого? Для женщины, которая на том свете? И смех, и грех, так что Холли смеется.

«Я все еще слышу ее. Это будет продолжаться вечно?»

Ответ: да. По сей день она не слизывает крем с венчиков (так можно заразиться столбняком), моет руки после контакта с бумажными деньгами (ничто так не заразно, как долларовая купюра), не ест апельсины на ночь и никогда не садится на общественный унитаз без крайней необходимости, и то всегда с дрожью ужаса.

Никогда не разговаривай с незнакомыми мужчинами, еще один совет. Совет, которому Холли следовала до встречи с Биллом Ходжесом и Джеромом Робинсоном, когда всё изменилось.

Она направляется к лестнице, потом вспоминает совет, который дала Джерому насчет Веры Стайнман, и идет по коридору в комнату матери. Там ей ничего не нужно — ни фотографий в рамках на стене, ни хлама парфюмерии на комоде, ни одежды или обуви в шкафу, — но есть вещи, от которых ей следует избавиться. Они лежат в верхнем ящике тумбочки у кровати Шарлотты.

По пути она отвлекается на фотографии в рамках, висящие на стене и образующие своеобразную галерею. Нет ни одной фотографии покойного (и не особо оплакиваемого) мужа Шарлотты и всего одна фотография дяди Генри. Всё остальное — фотографии матери и дочери. Две из них в особенности привлекли внимание Холли. На одной ей примерно четыре года, она в джемпере. На другой ей девять или десять лет, на ней надета юбка, которая тогда была в моде: запахивающаяся, с кричащей золотой булавкой для закрепления. В своей спальне она не могла вспомнить, почему ненавидела покрывало, но теперь, глядя на эти фотографии, поняла. И джемпер, и юбка — в клетку, у нее были блузки в клетку и, может, даже свитер. Шарлотта так обожала клетчатый узор, что, одевая Холли, восклицала: "Моя шотландская леди!"

На обеих фотографиях — почти на всех — Шарлотта обхватывает Холли за плечи. Такой жест, своеобразное боковое объятие, может означать защиту или любовь, но, глядя на фотографии, где возраст дочери Шарлотты варьируется от двух до шестнадцати лет и где этот жест постоянно повторяется, Холли думает, что он выражает нечто другое: право собственности.

Она подходит к тумбочке и открывает верхний ящик. В основном она хочется избавиться