Казино "Шахерезада" - Брайан Фриман

– Остальное мне известно, – сказал он.

– Не сомневаюсь. Ее самоубийство стало новостью номер один. Только ведь вы не знаете, почему она покончила с собой, детектив. Майкл Джонсон в конце концов причину понял, ну или посчитал, что понял. Моя жена не выдержала конкуренции. Хрупкая, болезненная, склонная к неврастении, она жила в состоянии постоянного стресса. А я лишь подливал масла в огонь. Прежде всего тем, что никак не мог избавиться от прошлого. Сын это тоже чувствовал. Оттого его и раздражало все, что было связано с «Шахерезадой».

Услышав название казино, Страйд насторожился и сосредоточился. Стыдно признаться, но он начал проникаться симпатией к Уокеру Лейну.

– Вы сказали, ваша супруга не выдержала конкуренции. Что вы имели в виду? – спросил он.

Уокер вздохнул.

– Для этого вы сюда и приехали. Чтобы услышать всю правду, не так ли? – Он развернул кресло, ткнул пальцем на возвышавшуюся над домом башню. – Видите, детектив?

Страйд увидел лишь остроконечную крышу дома, камни, с десяток окон, выходивших на озеро. Башню с круглым балконом для прогулок на ее вершине.

– Нет, ничего не ви… – забормотал он и осекся. Его взгляд выхватил пять камней, отличавшихся от остальной кладки. Нет, не по размеру, форме или цвету. Они были такими же прямоугольными, длинными и серыми, как и все другие. Только пристально рассмотрев их, Страйд заметил высеченные на них буквы, протянувшиеся от одного выступающего бокового окна до другого, и складывающиеся в имя. Годы приходящих с океана ливней не стерли края букв.

– «Амира», – тихо прочитал он.

Он перевел недоуменный взгляд на Уокера – тот, погруженный в свои мысли, чуть повернувшись, рассматривал одним глазом буквы, точно ласкал их взглядом.

– Вы назвали в ее честь поместье, – промолвил Страйд. – Зачем?

– Детектив, вы не романтик.

– Значит, вы убили ее! – непроизвольно вырвалось у Страйда.

– Нет. – Уокер покачал головой. Он не разозлился, но голос его стал жестче. – Нет, нет и нет. Неужели вы не понимаете, что я скорее убил бы себя. Случалось, что я вполне серьезно размышлял о самоубийстве. Только для того, чтобы оказаться рядом с ней. Я любил Амиру, и она любила меня. Вечером мы собирались пожениться. Да, в тот самый вечер, когда Бони Фиссо убил ее.

* * *

Они вернулись на веранду. В окно Страйд увидел небо – безоблачное, с рассеянными по нему темными пятнами. Погода менялась быстро, в считанные минуты переходя от солнечной к пасмурной и обратно. Зашуршал по саду, застучал по деревьям мелкий дождь, тонкими струйками потек по окнам. Сделалось холодно. Уокер позвал слугу, тот положил в камин несколько поленьев, и разгоревшееся пламя быстро наполнило комнату теплом. Затем он открыл бутылку красного вина «пино нуар», наполнил два бокала, протянул один Страйду. Уокер смотрел на огонь, делая маленькие глотки из бокала.

– Попытаюсь объяснить вам, каким тогда был Лас-Вегас, – произнес он. – Думаю, частичка очарования, присущего в тридцатые годы Голливуду, была и во мне. Гламур, бешеная активность, молодость – вот что характеризовало в то время Лас-Вегас. Миллионеры увивались вокруг танцовщиц. Известные актеры-комики в два часа ночи играли в кости на полу казино. Надевали на себя множество драгоценностей, словно собирались в оперу. Лично мне, насколько я себя помню, все происходящее казалось прекрасным, а люди – сплошь богачами. Иллюзия, конечно. Мираж. Лас-Вегас умеет создавать их. Шикарные заведения притягивали и заманивали. Человек заходил в казино и забывал обо всем. Отчасти потому, что реальный мир казался ему лишь небольшим клочком пустыни, далеким и никому не нужным. И действительно, в полукилометре от центра уже начиналась пустыня, ничейная земля. Однажды я ехал из Калифорнии по ее краю, по чудовищной дороге. Провел несколько часов в кромешной тьме. Ни огонька, ни звука вокруг. И вдруг на горизонте вспыхивает яркое разноцветное пламя, заливает всю округу слепящим неоновым светом. Представляете картину?

Страйд сухо кивнул.

– Элен Труа говорила нам, что в то время Лас-Вегас считался звездным городом.

– Она совершенно права. Там жило больше знаменитостей, чем во всех штатах, вместе взятых.

– Элен танцевала вместе с Амирой, – добавил Страйд.

– Да? – Уокер удивленно покачал головой. – Простите, не помню.

– Ее сценический псевдоним был – Елена Троянская. Она утверждает, будто спала с вами.

Уокер засмущался.

– Не собираюсь ничего опровергать. В те годы у меня было достаточно любовниц. Мне нравились женщины, а мои деньги многое позволяли. Лас-Вегас соблазнил меня так же, как и других.

– И Амиру тоже?

– Да, и ее. А она соблазнила меня. Вам приходилось читать о ее шоу «Пламя»?

Страйд кивнул.

– Словами его не опишешь. Я влюбился в Амиру сразу, как только она впервые появилась на сцене в «Пламени». Повторю – шлюх у меня имелось предостаточно, но Амира была совсем иной. Я обожал ее, боготворил. Вероятно, я льщу себе, но мне кажется, что и она чувствовала ко мне то же самое. Не исключено, что ей нужны были мои деньги, либо она хотела использовать меня для побега, но я верил в то, что она меня любит.

– Амира была любовницей Бони?

На подвижной части лица Уокера отобразилась боль.

– Да. Видите, каким я был глупцом? Наивным ребенком. Знал, что заигрываю с гангстерами, а относился к происходящему как к очередному фильму. Крутые парни в мягких шляпах представлялись мне актерами. А они были настоящими.

– Что случилось потом?

– Мы полагали, что сможем скрывать отношения. Никто не должен был узнать о нашей связи, пока мы не уедем подальше от Лас-Вегаса и не поженимся.

«„Уедем подальше“. Вот это вам действительно удалось, – мрачно подумал Страйд. – Особенно Амире. Уехала – дальше некуда».

– Конспиратор из меня аховый. Я был молод, влюблен, и все мои мысли читались у меня на физиономии. Не сомневаюсь, что о наших тайных замыслах многие догадывались. Хотя бы потому, что каждый уик-энд я появлялся на ее шоу. Бони, разумеется, обо всем догадывался. Лео Риччи однажды беседовал со мной, сообщил, что Амира – его собственность, такая же как стол или стул. Я рассвирепел, но уверил его, что ничего серьезного к Амире не испытываю. Она оказалась лучшей актрисой – никогда не смотрела в мою сторону, а Бони заявила, что если я попытаюсь хотя бы дотронуться до нее, она разобьет мне физиономию. Бони рассмеялся и, конечно же, не поверил. В общем, все выглядело спокойным. Через час-два после шоу, среди ночи, она проникала в мой номер на крыше, и мы предавались нашим тайнам.

– В Лас-Вегасе трудно что-нибудь сохранить в тайне, – заметил Страйд.

– Естественно. Позднее я догадался, откуда Бони все о нас знал. Он наставил в моем номере «жучков» и слушал наши разговоры с Амирой. Мы считали, что перехитрили всех, а были полными дураками – Бони знал о каждом нашем шаге.