Пропавшие девушки - Лиза Реган

тем, что поджидало ее по ту сторону двери. С матерью — пьяной, гневливой, злобной — она, по крайней мере, знала, чего ожидать. Но Госнелл… Она понимала, что он жесток и без колебаний может причинить вред женщине. Он убил Рэя. Она цеплялась за эту мысль, потому что та несла с собой ярость, а когда эта дверь наконец откроется, ярость будет очень ей нужна. Она воображала себя огнем, который медленно разгорается и набирает силу, покуда не охватит всю комнату. Когда откроется дверь, огонь взревет — от горя, гнева и ярости. Руки ее обнимали безжизненное тело Рэя, а разум был занят одной только яростью. Теперь оставалось ждать.

ГЛАВА 59

Когда дверь со скрежетом открылась, Джози подняла голову с тела Рэя, ничего не понимающая, ослепленная неярким сумеречным светом, который проник в проем, и с трудом встала на неверных ногах. Одной рукой она прикрыла глаза. Прищурилась, заморгала, потому что смутная фигура Госнелла то и дело расплывалась. Он казался черной тенью, отдаленно похожей на человека, занимающей собой весь проем. Голос его заполнил собой тесную клетушку.

— Что, помер уже?

Она не ответила. В глазах плясали цветные пятна, но она исхитрилась рассмотреть место своего заключения. Стены действительно были сложены из шлакоблоков, но выкрашены в красный. Деревянная койка была в точности такова, как она себе представляла. Унитаз — белый, покрытый серой грязью. На вытянувшуюся на полу фигуру Рэя она старалась не смотреть. Боялась, что не вынесет этого. Если она увидит его — увидит, что Госнелл с ним сделал, — то уже не сможет сдерживаться и просто бросится на человека, который стоял перед ней.

Он поманил ее расплывчатой рукой.

— Ну, идем, — сказал он.

— Нет, — ответила она голосом, похожим на скрип двери.

Черная фигура Госнелла подошла ближе.

— Что ты сказала?

Она собрала во рту последнюю слюну, проглотила и повторила:

— Я сказала — нет.

Смех его заполнил камеру словно запах гнили.

— Девки мне «нет» не говорят, милая.

Он был гораздо быстрее и стремительней, чем она ожидала. Или, может быть, это она ослабела и утратила быстроту реакции. Она ударила в его рыхлую плоть, но безрезультатно. Он сгреб ее волосы в кулак и потащил вон из камеры. Рана у Джози на затылке грозила открыться и лишить ее скальпа. Не в силах сдержаться, Джози закричала и стала быстро перебирать ногами, чтобы не отставать. Выйдя из камеры, он отшвырнул ее на что-то мягкое и высокое. Кровать, поняла Джози, когда смогла наконец оглядеться, — огромная кровать о четырех высоких столбиках.

Комната была просторная, продолговатая. Кровать занимала один ее угол. С кровати комната просматривалась во всю длину. Окон в ней не было, но обставлена она была наподобие гостиной: вдоль одной стены выстроились кушетки и по меньшей мере три приставных столика, и на каждом — по лампе, освещавшей комнату мягким золотым светом. Пол был покрыт старым ворсистым ковром коричневого цвета. Слева, по той же стене, вдоль которой стояла кровать, имелась приоткрытая дверь, за которой просматривался туалет и что-то наподобие душевой занавески. Ванная. В стене напротив кушеток располагались четыре двери, обклеенные обоями в старомодный цветочек, фиолетовые с белым, почти сливавшиеся со стеной. Выдавали их только щели да дверные ручки. Рядом с каждой ручкой дверь была укреплена металлической пластиной с врезным замком. И задвижка над ручкой.

Четыре двери.

Сердце у нее остановилось, стукнуло дважды, пропустило удар и пустилось вскачь. Четыре двери. Значит, Госнелл мог удерживать здесь одновременно четырех женщин, а может, и больше, если сажал их в камеры хотя бы по двое. Сколько же пленниц прошло через него за все эти годы? И сколько женщин здесь сейчас?

Комната казалась ей размытой, и она заморгала, стараясь сфокусировать взгляд. Госнелл находился на противоположном конце комнаты — стоял у небольшого холодильника, который она заметила не сразу. Рядом с холодильником располагалась тяжелая филенчатая дверь наподобие входной. Должно быть, там был выход. По другую сторону от холодильника стоял белый шкаф со стеклянными дверцами, за которыми виднелось что-то вроде медицинских ампул и запечатанных игл для шприца. Седативное.

Он развернулся и ленивой походкой направился к ней. В руках у него была банка пива. Он открыл банку, но щелчок прозвучал как-то приглушенно. Звуки в этой комнате странным образом отсутствовали. Как будто малейший шум немедленно поглощался стенами и землей за ними. Неудивительно, что ее криков никто не слышал. Госнелл подошел ближе, и, когда он вступил в круг света, отбрасываемого лампой у кровати, Джози смогла хорошо разглядеть синяк у него под глазом, черный и страшный. Даже в новостях этот подбитый глаз выглядел не так страшно.

— Это Изабель Коулман поставила тебе фонарь? — спросила она.

Игравшая на его лице зловещая ухмылка растаяла. Глаза вспыхнули гневом. Он длинно потянул пиво и окинул Джози взглядом, словно решая, с чего начать. Никогда в жизни она не чувствовала себя так мерзко. Как будто тысяча паразитов закопошилась у нее по всему телу. Одной рукой держа пиво, другой он расстегнул ремень на джинсах. Хватит ли у нее сил и отваги, чтобы сопротивляться? Она снова зашарила взглядом по комнате в поисках оружия. Можно, наверное, схватить лампу. С виду они не особенно тяжелые, зато шнур можно петлей накинуть на эту мерзкую жирную шею. Правда, Госнелл мужик здоровый — крепкий, коренастый и, наверное, сильный. Джози поняла: его надо разговорить. Только так она сможет выиграть время, найти какой-то выход и понять, как разыграть карты.

— А Шерри часто смотрела? — спросила она.

Его пальцы замерли на молнии джинсов. Он улыбнулся:

— Что?

— Жена твоя. Она тебе помогала. Ей тоже нравилось, да? Это ведь она добывала для тебя девочек?

— Она добывала девочек, потому что это я ей приказал. А смотреть она не любила. Я ее иногда заставлял, но ей не нравилось. Она держала свое мнение при себе. Шерри была хорошая девочка.

Отняв руку от штанов, он широким жестом обвел заклеенные обоями двери.

— А ты как? Любишь посмотреть?

Она повернула голову к дверям. Вернувшись взглядом к Госнеллу, она заметила, что лицо у него покраснело. Он смотрел на нее жадно, как голодный. Отставив пиво, он подошел к изножью кровати. Рука его легла ей на щиколотку, пальцы заползли под штанину и коснулись голой кожи.

— Не трожь меня, понял? — сказала она и лягнула его руку.

Для такого крупного мужчины он двигался удивительно быстро. Вскочив на кровать, он навалился на нее всем весом, расставив ноги. Под его тяжестью