Замерзшее мгновение - Камилла Седер

— Каким образом?

Она, казалось, приняла какое-то решение.

— Я слышала, что интересующие вас карты принадлежат семье Пильгрен. Детям Сусанн и Улофу.

Телль снова заинтересовался.

— В следующем году я выхожу на пенсию, но у меня такое впечатление, будто я всегда здесь трудилась, — начала объяснять Сундин. — Я была секретарем социальной службы, занималась экономической помощью, потом работала со взрослыми… с молодежью, семьями с детьми… с ситуацией на рынке труда… да… а в последние годы я начальник. Сначала руководила группой приема, сейчас отделом по работе с семьями. И я довольно хорошо знаю эту семью, или, правильнее сказать, знала — прошло ведь уже много лет. В то время я была секретарем социальной службы и занималась их семьей.

Она умолкла и посмотрела в окно.

— Невозможно запомнить всех детей или все семьи, с которыми работаешь, — произнесла она. — Но эту семью я хорошо помню. Не знаю почему: помню, и все. Может, потому, что это было одно из моих первых дел.

Телль кивнул, представив Лизу Йонссон с красными косами. Он прекрасно понял, о чем идет речь.

— Когда я пришла к ним в первый раз, Улоф еще лежал в утробе матери, а Сусси было года три-четыре, — начала Биргитта Сундин после того, как они забрали дела из архивного шкафа Евы Абрахамссон и положили на столе между собой.

— Они тогда недавно переехали. Вообще они откуда-то с севера, потом переезжали с места на место в окрестностях Стокгольма. В Гётеборге оказались, сбежав из Стокгольма в процессе расследования…

— Какого? Простите, что перебиваю. Какого расследования?

— Социальная служба обязана следить, чтобы дети и подростки росли в хороших, комфортных условиях. Если социальной службе становится известно, что это не так — например, поступает соответствующее заявление, — то мы обязаны начать расследование. Вам, как полицейскому, это должно быть известно.

Она покосилась на Телля. Он не был уверен, что это вопрос.

— Это не совсем моя область, — коротко ответил он и попросил ее продолжать. — Вы могли бы что-то рассказать о матери и отце?

Она просмотрела листки из дела, в котором было задокументировано растущее вмешательство социальной службы, и положила рядом толстую стопку листов с описанием принятых мер. Вместе они составляли своего рода дневник, который ответственный секретарь социальной службы вел по контактам с семьей.

— Чтобы память не подвела, — сказала она и стала вроде бы беспорядочно перелистывать записи. Многие из них были подписаны ее собственными инициалами. Она сложила страницы вместе и лихорадочно потерла кожу под краем очков. Под глазами появилось раздражение.

— Ну… как бы это точнее выразиться… Два индивидуалиста каждый со своими пагубными привычками, встречаются и заводят детей. Это если говорить цинично.

Она криво улыбнулась, но тут же вновь посерьезнела.

— На самом деле Сесилию Пильгрен легко было полюбить. Мне кажется, она имела врожденные способности, которые не смогла реализовать, — естественно, из-за собственного неустроенного детства. Но так, пожалуй, всегда и бывает. Со временем стало ясно, что у нее просто-напросто не было хороших примеров для подражания. Тянулась только к мужчинам с проблемами… вы понимаете. У Магнуса была тяжелая форма зависимости. Агрессивный тип, бил и Сесилию, и детей, когда у него случались приступы. В глубине души он, пожалуй, тоже желал своим детям только добра, ведь этого все хотят, и когда бывал трезв, с ним можно было говорить. Агрессивный фасад скрывал глубоко запрятанную добрую душу.

На мгновение ее взгляд стал отсутствующим, но она тряхнула головой и снова начала листать дело.

— Но я отвлеклась. Как я уже сказала, на эту семью поступило несколько заявлений из тех мест, где они жили раньше… После нескольких неудачных попыток со стороны социальной службы… они сбежали. Если я правильно помню, они жили в Сульне. Да, точно, они переехали оттуда.

— Неудачных попыток?

Телль хмуро рассматривал дела. Они были толстые, как телефонные каталоги, наполненные заключениями различных специалистов: врачей, учителей, воспитателей детских садов. Список можно было продолжить, но общим являлась сильная озабоченность условиями, в которых находятся дома дети Пильгрен.

— Прежде чем мы производим такое радикальное вмешательство в жизнь семьи, как взятие под опеку, то есть передача детей приемным родителям, согласно закону социальная служба должна сначала испробовать все другие методы поддержки.

— Например?

— Например, различные формы помощи дома. Магнус начал проходить курс лечения от своей зависимости, но не закончил его. Сесилии тоже предлагали помощь.

— Но, насколько я понимаю, из этого ничего не вышло, — догадался Телль.

— Именно. Прежде всего, что Сесилия пряталась, но для мамы в ее положении в этом нет ничего необычного. Это и странно, и объяснимо.

— Что вы имеете в виду?

— Вы должны понять, что хотя все эти формы помощи направлены на поддержку родителей в их родительских обязанностях, это все равно некий нож, приставленный к горлу. Если они отвергают помощь и пытаются справиться сами, проявляя добрую волю, дело все равно может закончиться опекой.

— То есть поддержка добровольная, но у них нет выбора?

— Точно. Поэтому такие родители редко настроены позитивно к мерам социальной службы, если вы понимаете, о чем я говорю. Это касалось и Сесилии. Отстраненность в сочетании с плохо организованной и беспорядочной жизнью привела к тому, что ей так и не удалось выполнить свою часть… договора, скажем так. Как вам известно, все закончилось передачей детей в приемную семью, и наверняка то же самое случилось бы и в Сульне, если бы они не переехали оттуда.

— Почему же вы сразу не исполнили намерение тамошней социальной службы? Они ведь, наверное, уже вынесли свое заключение?

Сундин улыбнулась чуть снисходительно, но признала, что в словах Телля есть доля истины.

— В принципе так и должно быть. Но во многих случаях практика не следует принципу. Нередко случается, что эти… мультипроблемные семьи, назовем их так, начинают систематически переезжать из одного муниципалитета в другой, как только их «припекает», если вы понимаете, о чем я. И зачастую они сами думают, что заживут по-новому на новом месте и все наладится, если только они уедут от старого дерьма. Наверняка так и получается, по крайней мере на какое-то время, пока семья снова не начинает трещать по швам и на нее не обращает внимание следующая социальная служба.

— Или же на новом месте все действительно становится по-другому, — вдруг вставил Телль, удивившись своему нежданному и отчаянному оптимизму.

— Гм, да. Хочется в это верить, — многозначительно ответила Сундин.

Телль решил больше не высовываться.

— Вы хотите сказать, что информация о проблемных семьях не передается автоматически в другой муниципалитет?