Майами - Марк Фишер

За вычетом денег, так смело брошенных Роджером на пристани, у них было чуть больше трех тысяч долларов, так что некоторое время они могли продержаться.

Действуя крайне осторожно, они проникли в здание аэропорта, вглядываясь в каждого пассажира, лицо которого казалось им подозрительным, видя практически в каждом мало-мальски неприятном человеке пособников Блейка.

В кассах для них были выписаны и оплачены билеты, как и обещала миссис Симпсон. Они переглянулись, удивленно подняв брови.

В Нью-Йорке их также ждали билеты на парижский рейс. Ранним утром они благополучно прибыли во французскую столицу.

Беглецы терялись в догадках.

Одно было ясно: ни Глория Симпсон, ни доктор Гринберг не попытались расправиться с ними на американской земле.

Николь, которая в продолжение почти всего полета анализировала ситуацию, про себя решила, что вдова миллионера просто хотела отделаться от них.

Но что, если приезд доктора Гринберга в резиденцию это чистая случайность, никак не связанная с передачей вдове компрометирующих материалов? Быть может, та подозрительная встреча с врачом и полет в Нью-Йорк были простым совпадением, о чем Глория Симпсон пыталась сказать журналистке? И что, если Гринберг ехал к ней только для того, чтобы попытаться положить конец их ссоре?

Как знать?

Впрочем, одна деталь не давала покоя Николь: если допустить, что миссис Симпсон была сообщницей Гринберга и Сенон-фонда, то почему она согласилась отправить их на «Корабль Любви»? Зачем предложила им изменить внешность, потратила немалую сумму на их гардероб, а также облегчила их путешествие, дав несколько тысяч долларов на расходы? Возможно, для нее это был пустяк, но ведь она могла потратить деньги по-другому!

В этой истории явно не сходились концы с концами.

Еще раз все взвесив, Николь пришла к выводу, что Глория Симпсон не могла вести двойной игры.

И все же, как знать?

Будущее покажет, решила молодая женщина, устраиваясь поудобнее в кресле «боинга». Если богатая наследница не сдержит слово и не напишет заявление в полицию, передав компрометирующие фонд материалы, которые достала Николь; наконец, если она не созовет пресс-конференцию и не обнародует факты, – вот тогда станет ясно, что почтенная леди обвела их вокруг пальца и просто отделалась от них, отослав на край света.

Однако в «Отель де Пари» их ждал великолепный номер, забронированный на их имя Глорией Симпсон. Это был не президентский люкс, но роскошная комната с видом на неприступную бухту Монако. Роджер, взглянувший на карточку с расценками, был поражен, выяснив, что эта милая комнатка стоит тысячу двести долларов в сутки.

На следующий день они занялись поисками монакского филиала Парижского национального банка, где на имя Николь должен был быть открыт счет (это казалось им логичным) и перечислены деньги, благодаря которым они смогут какое-то время продержаться в княжестве, принимавшем в основном миллионеров.

– Как вы сказали, мадам Эйвон? – переспросил их банковский клерк.

– Да, Николь Эйвон, – уточнила журналистка, чувствовавшая себя крайне неловко.

Служащий проверил данные компьютера, повернулся к Николь и растянул губы в делано-вежливой улыбке:

– Очень жаль, мадам Эйвон. Откуда должен поступить перевод?

– Из Майами. – Голос Николь звучал уже куда менее уверенно.

– И когда?

– Думаю, что вчера.

– Такие переводы занимают иногда сорок восемь часов.

– Что ж, хорошо, мы зайдем завтра.

Но на следующий день деньги не поступили, и еще через день тоже. Положение Николь и Роджера серьезно осложнилось, поскольку жизнь в Монако, да еще и в таком отеле, на самом деле стоила весьма недешево.

– Славно она над нами посмеялась, – обронил Роджер на ступеньках банка, где их начали узнавать, и отнюдь не как почтенных клиентов.

– Да, – печально согласилась Николь, – и что нам теперь делать?