Невидимый страж - Долорес Редондо

Извечный звук включенного телевизора, аромат рыбного супа и горячего хлеба заполняли дом, но на этом нормальность заканчивалась. Будучи следователем, она сразу отметила признаки того, что обстановка вокруг нее изменилась. Она почти кожей чувствовала, какие разговоры о ней шли здесь в ее отсутствие, но прекратились с ее появлением, зависнув над ее головой подобно грозовой туче. Она села в кресло перед камином и в ожидании ужина начала пить чай, который ей подал Джеймс. Она сделала глоток и отметила, что это простое действие несколько ослабило напряжение, с которым наблюдали за ней ее близкие. То, что они говорили о ней, не вызывало ни малейших сомнений, как и то, что они были очень встревожены. Тем не менее, Амайя ничего не могла с собой поделать, и их беспокойство восприняла как посягательство на свою частную жизнь.

«Почему вы не можете оставить меня в покое?» — снова воскликнул ее внутренний голос. Слепая ярость, обуревавшая ее в лесу, вспыхнула с новой силой, раздуваемая косыми взглядами, сдержанными движениями и примирительными словами ее близких. «Неужели они не понимают, что это только раздражает меня? — спрашивала себя Амайя. — Почему они не могут вести себя нормально и не хотят оставить меня в покое? В таком покое, как тот, который я нашла в лесу».

Этот полнозвучный свист, все еще звучащий у нее в голове, и воспоминание о промелькнувшем перед ней видении, помогли ей снова обрести спокойствие и безмятежность. Она вспомнила тот момент, когда он вышел из-под нависающих ветвей дерева. Как спокойно он повернулся, не глядя на нее, но позволяя смотреть на себя. Ей на ум пришли истории о явлении Девы Марии Бернадетте и пастушкам из Фатимы, которые когда-то рассказывал ей священник, обучавший ее катехизису. Ей всегда хотелось понять, почему дети не испугались привидения и не убежали прочь. Откуда они могли знать, что перед ними Пресвятая Дева? Почему в них не было страха? Она вспомнила, как ее собственная рука дернулась в поисках оружия, которое вдруг показалось ей совершенно ненужным. Как ее охватило чувство глубокого умиротворения и безграничной радости, заполнившее грудь и не оставившее в сердце ни тени сомнения, ни следа тревоги и боли.

Но даже в глубине души она не решалась наделить его именем. Та ее часть, которая была офицером полиции, женщиной ХХI века, образованной горожанкой, отказывалась даже поднимать вопрос об имени, потому что, вне всякого сомнения, это был медведь. Это не могло быть ничем иным. И все же…

— Над чем ты смеешься? — поинтересовался наблюдавший за ней Джеймс.

— Что? — удивленно спросила она.

— Ты смеялась… — не скрывая радости, заявил Джеймс.

— А… — немного растерялась Амайя, изумившись тому, как подействовало на нее это воспоминание. — Видишь ли, это одна из тем, на которые я не могу говорить, — начала оправдываться она.

— Ничего страшного, — успокоил ее Джеймс, — я в любом случае очень рад. Я уже очень давно не видел тебя такой веселой.

Ужин прошел спокойно. Тетя что-то рассказывала об одной из своих подруг, собравшейся в поездку в Египет, а Джеймс подробно описал Амайе свой день, который он провел на зимнем рынке, расположенном где-то неподалеку от Элисондо, где, судя по всему, продавалась лучшая зелень в долине. Роз в основном молчала и лишь подолгу задерживала на лице Амайи обеспокоенный взгляд, чем сумела снова испортить ей настроение. Едва встав из-за стола, Амайя направилась к лестнице, сославшись на усталость.

— Амайя, — окликнула ее тетя. — Я знаю, что тебе необходимо поспать, но, мне кажется, вначале мы должны поговорить о том, что с тобой происходит.

Она замерла посередине лестницы и медленно обернулась, запасясь терпением, но, не сумев скрыть свое раздражение.

— Спасибо за заботу, тетя, но со мной ничего не происходит, — произнесла она, обращаясь одновременно к сестре и Джеймсу, которые стояли за спиной тети, напоминая древнегреческий хор, остановившийся у подножия лестницы. — Я провела две ночи без сна, а кроме того, нахожусь в состоянии постоянного стресса…

— Амайя, я это понимаю, еще как понимаю, но сон не всегда приносит отдых.

— Тетя…

— Ты помнишь, о чем ты попросила меня вчера, когда твоя сестра тебе гадала? Что ж, сейчас настал нужный момент, я тебе погадаю, и мы поговорим о том зле, которое тебя мучает.

— Тетя, прошу тебя, — взмолилась Амайя, покосившись на Джеймса.

— Именно поэтому, Амайя. Ты не считаешь, что твоему мужу пора обо всем узнать?

— Пора узнать о чем? — вмешался Джеймс. — Что я должен знать?

Энграси смотрела на Амайю, как будто спрашивая у нее позволения продолжать говорить.

— О боже! — выдохнула Амайя, обессиленно опускаясь на ступеньки. — Смилуйтесь надо мной. Я вымоталась, и сегодня у меня уже ни на что не осталось сил. Я больше не могу. Подождем до завтра. Я взяла на завтра выходной, и даю вам слово, что мы обязательно поговорим. Но сегодня у меня от усталости уже даже мысли путаются.

Джеймса явно обрадовала перспектива провести день с женой, и, хотя он был заинтригован, в конце концов он встал на ее сторону.

— Отлично, завтра как раз воскресенье. Мы собирались с утра отправиться в горы, а потом тетя приготовит нам жаркое из барашка. Мы пригласили к ужину твою сестру Флору.