Иван Царевич и серый морг - Янина Олеговна Корбут

Видимо, я задумался, оттого принял новость Полины с непроницаемым лицом. Я такое умею и практикую, потому что она вдруг решила поддать мне жару:

– Что-то ты очень спокойный. Помнишь мою подружку Веру, такая кучерявая евреечка?

Я издал неопределённый звук:

– Му-у-у…

– Вот, вылетела из-за Волкова. Она пары пропускала, думала на зачёт юбку покороче надеть – он же холостой. Не прокатило.

– Ничего себе дела. Чего же ты мне такую ценную инфу раньше не выдала?

– Откуда мне было знать, что ты сачкуешь? – возмутилась Полина.

Я помотал головой:

– Нет-нет, вылетать мне никак нельзя.

Напоив Полину кофе, я проводил её до двери, прикрывшись делами от намёков на совместную прогулку. Нечего светиться с ней перед местными аборигенами. А ещё я понял, что мне пора заняться лабораторными, как-то подтянуть предмет. Прогульщиков Волков не любил, двоечников не тянул. С его лёгкой руки вылететь из универа было на самом деле плёвым делом. Это не входило в мои планы.

Стратегияпо захвату мира

Я, как назло, опоздал, хотя выбежал из дома словно ошпаренный. Подвела техника: троллейбус сломался. Когда вбежал в аудиторию, пара уже началась. Я пробирался на заднюю парту к своему приятелю Андрюхе, чувствуя на себе пристальный взгляд Волкова. В этот момент он отвечал на чей-то заданный ещё до моего появления вопрос:

– Подождите, молодой человек. Я генерирую мысли. Да что тут скрывать, я только что придумал стратегию по захвату мира. Но сначала я дам ответ на ваш вопрос, а в конце занятия расскажу кое-что интересное, чтобы вы дружно меня полюбили.

Все в аудитории, включая Андрюху, засмеялись, и дальше пара пошла как обычно. Диктовка, вопросы, ответы. Глянув на часы ближе к концу занятия, Волков заявил:

– А теперь обещанный сюрприз. Я долго вынашивал эту идею, договаривался с ректором и деканом. И вот время пришло. Со второго семестра я запускаю свой первый дополнительный теоретический курс «Выявление мотивов поведения преступников для дальнейшего прогнозирования».

В аудитории стало шумно. Анатолий Васильевич принялся объяснять, что такого ещё никто у нас не делал, а вот за рубежом профайлинг давно и успешно используют во всех сферах.

Из подсобки появилась лаборантка Волкова – Ольга Аркадьевна. Худая, с сероватыми волосами, которые издалека казались седыми и добавляли ей возраст. Узкие губы, маленькие глаза. Когда раздавали красоту, Ольга, видимо, стояла в очереди за дисциплиной. Она отличалась военной выправкой, никогда не опаздывала и содержала все документы в образцовом порядке. Сейчас она раскладывала перед нами анкеты, которые надо было заполнить всем желающим проходить курс.

– Я ставлю амбициозные цели, – между тем продолжал Волков. – Почему я предпочитаю копаться в голове? Потому что, кроме меня, это мало кому приходит в голову. Простите мне эту уместную тавтологию. Действительно, кажется, зачем копаться и искать какие-то скрытые проблемы в душе или сознании, если человек всего лишь стал преступником? Сегодняшнее общество – как наше, так и западное – к великому моему сожалению, наказывает только симптомы болезни, то есть преступления. Никто не ищет причины. Возможно, нам удастся совершить прорыв. Убрав причину, мы спасём больше жизней, чем спасают милиция и врачи, вместе взятые.

Я удивился такой причудливой теории, но даже мысленно спорить не стал. Спасём так спасём, почему бы и нет. Судя по восторженному гулу в аудитории, на курс хотели попасть если не все, то многие. Волков сразу предупредил, что это добровольно, но лучших учащихся он готов поощрять досрочными зачётами и перспективами сотрудничества с милицией.

– Поверьте, ко мне уже несколько раз негласно обращались представители правоохранительных органов, когда надо было помочь в раскрытии особо важных и секретных дел. Не за горами время, когда в каждом отделении милиции будет свой профайлер. Это профессия будущего – что-то на стыке медицины и психологии.

Когда прозвенел звонок, я дождался, пока наша староста, очкастая Таня, подпишет журнал, и подошёл к столу Волкова. Идеальная прямая осанка, безупречно выглаженная рубашка. Он что-то писал в своём рабочем ежедневнике. Какое-то время я в напряжённом молчании топтался, не решаясь подать голос. Мерное движение ручки действовало на меня умиротворяюще.

Как оказалось, Волков уже давно меня заметил. Дописав, он закрыл блокнот, поднял глаза и какое-то время разглядывал мою физиономию с внимательностью опытного санитара психбольницы:

– Чего мнётесь, молодой человек? Если есть что сказать – говорите.

И тут меня прорвало. Я стал объяснять, что пропускал пары не из-за безалаберности, а по уважительной причине. Рассказал, что работаю в морге, что очень не хочу быть отчисленным. И готов понести заслуженное наказание, выполнить все пропущенные задания и лабораторные. Не помню, что ещё обещал в порыве отчаяния, но в какой-то момент я понял, что пора заткнуться.

Волков снисходительно приспустил очки, я уже приготовился к отповеди, но он вдруг улыбнулся:

– Вы бы могли вылететь из университета, но вам хватило здравого смысла обратиться ко мне. Значит, не всё так плохо.

– Меня не отчислят?

– А знаете что, молодой человек? Я предлагаю вам пари: идите-ка вы на мой курс и станьте лучшим. Если к концу года сможете вырваться в лидеры, я вам не только этот зачёт, но и экзамен засчитаю. А нет – извольте, вылетите на летней сессии.

– Стать лучшим? – опешил я.

– А почему бы и нет? Неужели вы так не верите в себя?

– Ну…

Не то чтобы я считал себя безнадёжным, но в лидеры не рвался, предпочитал быть где-то в толпе, в середине, в слепой зоне. Стать лучшим означало полностью включиться в процесс, научиться брать на себя ответственность, в конце концов. Вот это было страшно.

– Вера в свою интуицию и в своё предназначение – это двигатель профайлинга, – прервал молчание Волков. – Иногда есть только внутренняя уверенность и тогда нужно собирать подтверждения буквально по крупицам. Мне кажется, вы сможете. Ну так что, по рукам? – он протянул свою широкую ладонь.

Пять месяцев спустя, или бледные побеги апреля

Весна уже отвоевала своё право на существование и пробивалась отовсюду молодыми бледными побегами. Зарождающаяся жизнь и это пробуждение резко контрастировали с тем, что мне доводилось видеть в морге. Особенно теперь, когда я стал присутствовать на вскрытии.

Сегодня попался по-настоящему тяжёлый случай, и я усомнился в своём мужестве. Если честно, меня даже повело и захотелось отключиться немедленно. Пришлось попроситься на перекур. Перчатки, фартук, маска, очки и аккуратность защищали меня от физического