Последние стихи мертвеца - Александр Николаевич Бубенников

– Не надо излишнего пафоса, господин полицейский, – вежливо оборвал его Глебыч. – Мы сделаем всё возможное и невозможное, чтобы преступница была задержана…

– Вы настаиваете, что всё же преступница?

– Да, господин полицейский, патентованная преступница, раз она не затормозила до наезда на жертву и после наезда тоже не тормознула, даже увеличила скорость…

– Эти детали никто не сообщал до этого, – промямлил полицейский. – Значит, настаиваете, что преступница сбежала с места наезда, не остановившись, чтобы оказать помощь жертве… Пока нет никакой информации по поводу задержания…

– Неужели грандиозный план перехвата может провалиться, – съязвил Глебыч.

– Всяко бывает, – вздохнул полицейский.

– Если так, то придётся всем миром обиженных и оскорблённых кричать «Караул».

– Раньше времени «караул» кричать не надо, – улыбнулась в первый раз за вечер Нина. – Пойдёмте, без караула обойдёмся. – Она взяла под руку Петра и пошла с ним лёгкой пружинистой походкой в сторону отделения на зелёный свет светофора, забывая про ужас спинного паралича и ватных ног при потрясении от убийства или самоубийства жениха в ей прошлой жизни. – Вперёд, господа, труба зовёт, авось всё будет хорошо, как должно быть в мире живых добрых душ.

5

У Александра Николаевича сжалось в болевую точку сердце, перехватило дух, когда на стыке позднего вечера и ночи он услышал по телефону срывающийся голос троюродного брата Владимир и его сумбурные слова о том, что инфернальную иномарку с разбитым капотом нашли в каком-то тёмном безлюдном закоулке на Юго-Западе столицы. Разумеется, исчезнувшую женщину, которая была за рулём, к тому же топлес, не нашли.

– И вообще выяснилось, что машину угнали, хозяин иномарки сделал уже заявление об угоне в полицию. Так что найти преступницу, удравшую с места преступления, найти будет трудно… Понял?..

– Конечно, понял. Я гонял мысли о мотивации преступления, почему женщина не затормозила ни до, ни после столкновения? И пришёл к выводу, мы оказались свидетелями гонок в сумерках, раннего вечера «золотой молодёжи». Зря полицейские отпустили водителей и пассажиров из остановившихся машин… Тебе не кажется, что после очевидных подозрений всё это не случайно?..

– Как ни странно, мы с Глебычем после дачи письменных показаний по существу дела, уже на подходе к метро тоже склонялись, как одной из трёх версий фатального происшествия… Нашла коса на камень…

– Ты о чем?

– О том, что мы точно не знаем, самоубийство тут было со стороны Бориса или чистое убийство не затормозившей женщины-водителя топлес. В любом случае нам гарантировали заведение уголовного дела. Мы с Глебычем настояли на том, чтобы Пётр и Нина не говорили о драке Петра с покойным.

– Правильно, пусть это останется на полях дела. Главное, чтобы нашли преступницу, а потом уже дополнительно разбираться в том, убийство или самоубийство это было…

– Тогда есть предложение: вдвоём или втроём подойти в то же отделение полиции и сделать дополнительное заявления с нашим подозрениями…

– Тем более, Володь, от меня не было вообще никакого заявления вчера, я готов даже набить его на компьютере со своими размышлениями и подозрениями насчёт вечерней гонки авто, где лидером оказалась не тормозящая молодая женщина топлес.

– Пожалуй, я сделаю то же самое, посижу за компьютером с утречка, вспомню, глядишь, новые детали гонки… Глебычу тоже предложу потрудиться за компьютером, возможно, он согласится. Тем самым втроём мы усилим, по-особому высветим эту нетривиальную версию…

– Отлично.

– Утром созвонимся, а к полдню состыкуемся там видно будет: вдвоём или втроём «поедем сдаваться» полицейским с общей версией преступления.

На следующий день с заявлениями в полицию от каждого лично, распечатанными на компьютере в условленное полуденное время втроём они встретились на выходе метро «Спортивная» и по пути в отделение тезисно обсудили стратегию действий при подаче заявлений.

– Педалировать на ускорение уголовного дела в поисках преступницы топлес не следует с нашей стороны, это прерогатива полиции, не терпящей избыточного давления, – разумно высказался Глебыч. Главное убедиться в том, что дело заведено, назначен следователь, подключена прокуратура. Мы всё же выступаем в роли независимых свидетелей, уязвлённых тем, что на наших глазах полицейскими были отпущены восвояси участники гонки мажоров. Ограничились сбором контактных телефонов. А я для полиции приготовил сюрприз: я незаметно сфотографировал на смартфон все остановившиеся авто с фиксацией на фото их номерных знаков.

– Ты, однако, хитрец-молодец, – похвалил Глебыча Прокофьич. – Я до этой процедуры додумался только сегодня утром, когда печатал текст нового заявления в полицию. Даже место оставил свободным для номеров автомобилей, участников гонки, но задним умом все мы сильны…

– Я, между прочим, в заявлении привёл все номера остановившихся авто, но фотографии решил не прикладывать. Буде дело стопориться с опросом свидетелей, тогда я всё и предоставлю. А дальше надо подключать ближайших родственников Бориса через Нину и Петра. Я позвоню им…

Их заявление в полиции приняли без должного полагающегося вроде бы восторга «по поводу гражданской бдительности». Но пообещали:

– По вашим заявлениям будем вызывать всех свидетелей из машин, якобы участвующих в гонке со значительным превышением скорости.

– Мы это проконтролируем в меру наших возможностей неравнодушных к преступлению гражданам, – пообещал неугомонный Владимир Прокофьевич, видя, как деловито и сосредоточенно кивает головой его тёзка Владимир Глебович. – У нас с коллегой, кивок в сторону Глебыча, – есть связи и рычаги в следственном комитете и прокуратуре… И дополнительны материалы по привлечению уклоняющихся от помощи следствию в раскрытии преступления, имеются тоже…

Никому из «государевых людей» не было точно известно, какие мысли владели в этот момент свидетелями Прокофьичем и Глебычем, но штатские и офицеры в погонах при этом согласно закивали головой, видя усердие неравнодушных граждан докопаться до конца мотивов преступления и наказать во что бы то ни стало не затормозившего преступника и затормозивших участников опасной скоростной гонки – потенциально возможных – скрытых подельников.

Вышедши из казённого помещения на воздух, все трое облегчённо вздохнули, видя, что город вокруг их живёт своей обычной летней жизнью, всё в порядке. И у них на душе всё порядке: они сделали то, что должен сделать любой законопослушный гражданин, если в душе сохранена совесть и вера в справедливость божью и человеческую.

– А не пойти ли нам с чувством выполненного долга снова к памятнику философу-спиритуалисту, – предложил Владимир Прокофьевич, – возможно, для новых психических экспериментов Глебыча.

Тот задумчиво покачал головой и сказал с заметной грустинкой в голосе:

– Неужели, коллеги, вы все думаете, что это так просто заставить несмышлёную пару поставить с ног на руки для дефилирования трижды между памятниками генерала и философа?.. А потом