Про людей и ямадутов - Алексей Косминов

мерзкого, старого, тупого уëбка. На то, что не может убить того, кто оставил её без сына! Того, кто обманом заманил её мальчика на сраный поезд, который сейчас увозит его хер знает в какую даль!

— Быстрее шевелись! Ты обрыганая, блядская, старая обезьяна! — кричала она, не оборачиваясь, и не вздумай мне тут подохнуть от инфаркта! Не то я тебе и после смерти устрою тут на земле ебаный ад!

Рассказ дожидавшегося её у подъезда старика окатил тем же отупляющим ужасом, что и тогда, 16 лет назад, когда она решила, что в тёмной квартире нет её ребенка. На границе сумасшествия, слушая его исповедь, она всё же смогла понять, что старик может отвести её на станцию и посадить во второй поезд. Сделать так, чтобы её тоже взяли и тогда она сможет поехать туда же, куда и сын и там, конечно, найдет его! Найдет и так сожмет в объятиях, так стиснет, что больше никакая тварь, никакая больше сила не вырвет у неё её ребёнка!

И теперь, когда она знала, что нужно делать, она как-то пыталась обуздать свою ярость, что бы не наделать глупостей и одолеть этот путь. Словно стравливая избыток пара из перегретого парового котла, она выпускала из себя криками разрушительную ненависть, что бы та не свела её с ума. Как только она слышала по шагам, что старик отстаёт или его голос, указывавший дорогу отдалялся, она испускала из себя порцию мерзких ругательств. Постепенно голос разума начал звучать более уверенно, а физическое утомление видимо как-то растворило почти затмивший сознание туман. Марина сказала себе, что нужно сбавить темп и перешла на шаг. На часах было 22.40 Свернуть ноги в спустившейся темноте ничего не стоило, а загнанный ею старик действительно мог и помереть и повредится. А это всё только усложнит.

— Стоим, — жестко произнесла она и остановилась.

Владимир Михайлович молча остановился рядом и сполз спиной по забору, опустившись на асфальт. Дышал он очень тяжело, но ничего не просил и не жаловался. Марина из под бровей принялась рассматривать его. Лет 65, но довольно крепкий, то ли тренируется, то ли генетика. Немного людей в таком возрасте смогут выдерживать такой темп целый час. Лицо приятное, благородное. Марина вспомнила, что он за время своего беглого рассказа он ни разу не извинился за свой поступок. Уверенная в себе, упрямая мразота. Но ведь выходит он остался ждать её, что-бы предупредить. А его место в поезде, который увозит подальше от этого бардака богачей и чиновников сейчас занято Димкой. Но как он мог списать её со счетов⁉ Как мог решить за неё и за сына, как им жить и как спасаться⁉

— У Вас есть фонарь? — спросила она глухо. Видимо демон внутри Марины всё-таки умолк и она незаметно для себя обратилась к старику на «Вы», так как всегда обращалась к людям старшего возраста.

— Есть, — ответил тихо Владимир Михайлович, — но я бы посоветовал не привлекать к нам внимание. Время ещё позволяет нам идти не очень быстро. Думаю, нам стоит двигаться скрытно.

Девушка сперва вспыхнула и хотела ответить что-нибудь колкое про то, что она думает о его соображениях, но быстро признала правоту довода.

Владимир Михайлович вёл Марину тем же маршрутом, которым, как он знал, шла группа Пирогова. Отклонялись они трижды. Один раз спрятавшись в переулке, чтобы пропустить мимо шумную компанию и дважды, чтобы обойти какую-то опасную суету впереди. Люди с факелами и фонарями, кричали возле ворот ни то какого-то дома, не то предприятия.

Когда очередной раз им пришлось убежать с неплохо освещённой звёздами улицы Онежской в примыкающую улочку, Владимир Михайлович, запнулся за что-то и шумно обрушился на землю. Марина услышала его сдавленный стон и почему сразу поняла: всё пропало. Старик лежал на земле и еле слышно выл, закусив рукав на предплечье. Когда через минуту он совладал с болью, то объяснил что наступил в какую то рытвину, подвернул ногу и в голеностопе хрустнуло. Старик подкатил штанину. Щиколотка медленно набирала объём, расширяемая изнутри мощным отëком.

— Попробую встать, — сказал Владимир Михайлович и бросил взгляд на Марину.

Та смотрела сверху с презрением и брезгливостью, потому он не стал ждать от неё помощи и неуклюже заворочался, поднимаясь со спины. Сперва он встал на колени и опираясь руками о грунт, медленно попытался распрямится. Однако тут же, издав короткий вскрик, снова упал и замер. Марина шагнула к нему, заглядывая в лицо и поняла, что он без сознания.

— Да что же это такое⁉ — вскинула она вверх руки и схватилась за голову.

Захотелось тоже завыть от отчаяния и злости. Девушка быстро прошлась несколько раз взад-вперед, кусая себя за сжатые кулаки. Было 23.10. До отправления меньше двух часов. Идти дальше самой? Но без старика не примут! Прийти, рассказать кому-то где он лежит, организовать миссию спасения? Кому рассказать? Будут ли её слушать? Скорее всего пошлют на хер с её рассказами! Тащить тело на себе? Скорость будет наверное — километр в час, а то и меньше. Успеет? Надо пытаться! Однако первые попытки поднять старика показали, что пронести его она не сможет и ста метров. Тело было очень тяжёлым.

— Гребаный, тупой, старый пердун! Да куда ж ты впялился своими мерзкими зенками? На ровном месте ногу сломать, это какой же скотиной быть надо⁈ — Марина не скрываясь закричала в полную силу, давай выйти гневу. И тут же осеклась, поняв, как далеко разлетается её истеричный голос по тёмным улицам.

— Марина, послушайте, — услышала она слабый голос отставного майора, — унести вы меня не сможете, но можно утащить, я думаю. Нам осталось немного больше километра, мы успеем.

— Что надо делать? — девушку потряхивало от напряжения.

— Там, на углу… где мы свернули с Онежской… на фасаде одного из домов висел баннер «Продается дом». Надо его срезать. За вашей спиной забор из металлопрофиля. Его листы должны быть прикреплены с помощью саморезов. Их надо открутить. У меня в рюкзаке есть мультитул с ножом и насадками для отвёртки.

— Да зачем нужна вся эта херня⁉ Чего ты тут строить собрался, мастер, бля⁉ Да я пока буду его откручивать, полдня пройдёт! — разъярённо заартачилась Марина.

— Нам нужно сделать волокушу, — по лицу старика крупными каплями катился пот, — мы укрепим баннерную ткань на профлисте… и вы сможете тащить меня… относительно легко… как на санях.