Рассказы - Рэмси Кэмпбелл

вдвое, и совсем рядом, у самого моста, раздался странный звук — чудовищное низкое кваканье, разнёсшееся по всей округе. То, что казалось незначительным землетрясением, последовало непосредственно за началом кваканья, сотрясая берег реки и вызывая лёгкое волнение в воде, и не более того. Затем Фиппс исчез под мостом, и на фоне его непрерывного пения послышался скрежет металла о камень. За этим звуком последовал подземный шум, сопровождаемый нарастающим хором бессловесного карканья и шороха, как будто циклопические какие-то тела скользили, касаясь друг друга в каком-то склепе или яме, с тошнотворно усиливающимся, чужеродным запахом рептилий. Но ничего не было видно, хотя скрежет металла о камень продолжался с ещё большей яростью. Наконец, Фиппс снова появился в тени моста с выражением покорности на лице. Он вернулся к дому в переулке, когда этот отвратительный шум затих позади него, и вошёл внутрь, тихо прикрыв за собой дверь. Почти сразу же свет просочился из закрытой ставнями лаборатории, где, по-видимому, он вновь стал изучать унаследованные документы.

Похоже, Фиппс начал сомневаться, правильно ли он произносит заклинание, потому что именно это он и сказал библиотекарю Британского Музея Филиппу Честертону — сейчас мы уже переходим в 1900 год. Фиппс предпочёл не говорить, какое заклинание ему нужно и что он надеется вызвать с его помощью. На этот раз он воспользовался "Некрономиконом" для своих поисков, и Честертон заметил, что Фиппс, по-видимому, заинтересовался теми страницами, которые касались существ, способных управлять стихиями. Он переписал отрывок и перешёл к другой части книги. Честертон, читая через плечо собеседника, заметил, что тот проявляет немалый интерес к следующему отрывку, и содрогнулся при мысли о возможных причинах этого.

"Как во времена морей, покрывавших всю Землю, когда Ктулху обладал властью над всем миром, а другие летали в безднах космоса, так в некоторых местах Земли будет найдена великая раса, пришедшая извне, жившая в городах и поклонявшаяся в тёмных пещерах в глубинах. Их города остаются под землёй, но Они редко выходят из Своих подземных обиталищ. Они были заточены в определённых местах печатью Старших Богов, но могут быть освобождены с помощью слов, что известны немногим. То, что стало их домом в воде, будет освобождено водой, и когда Глю'ухо будет в правильном положении, эти слова вызовут наводнение, чтобы поднять и снять, наконец, печать тех, кто из Глю'ухо".

Фиппс признался библиотекарю, что ему придется довольно долго ждать, прежде чем он сможет сделать хоть что-нибудь для освобождения того, что, как он знал, существует, но, — продолжал он, — пройдёт совсем немного времени, прежде чем жители Клоттона увидят фигуры, шагающие по их улицам средь бела дня, которые ночью сведут их с ума! В прежние времена шогготы избегали тех мест, где Они смотрели из глубины на неосторожных прохожих — как вы думаете, каково будет воздействие на человека, который увидит, как Их огромные головы вырываются на поверхность — и увидит то, что они используют вместо глаз, чтобы наблюдать?

Затем Фиппс ушёл, вероятно, решив, что сказал слишком много, и Честертон остался один, погрузившись в размышления. По прошествии времени он начал расследовать дела этого сверхъестественного существа, жившего в Речном Переулке; и когда у Честертона возникла ужасная мысль относительно женщины из Темпхилла, он связался со одним своим знакомым в этом городе. Ему сказали, что в 1800-х годах существовали легенды о чудовищном шабаше, который проводился в искусственных пещерах под кладбищами. Часто вскрывались склепы, и вновь погребённые трупы выкапывались и оживлялись с помощью некоторых ужасных формул. Были даже намеки на то, что эти живые трупы брались в жены или мужья избранными членами культа, ибо дети, рождённые в результате таких погребальных обрядов, обладали первобытной силой, которая по праву принадлежала только чуждым божествам.

Честертон был так потрясён тем, что он узнал и подозревал до этого, что он, по-видимому, решил предпринять определённые шаги. В 1901 году он оставил свой пост в Британском Музее и переехал в дом на Болд-Стрит в Брайчестере, устроившись работать библиотекарем в тамошнем университете. Он был полон решимости воспрепятствовать намерениям Лайонела Фиппса, и те, кто навещал Честертона в его доме в Брайчестере, где тот жил один среди своей обширной коллекции книг, уходили от него в странной тревоге, наслушавшись бредовых и бессвязных рассказов. Во время библиотечных часов в университете Честертон не выказывал никаких признаков такого умопомрачения, которое проявлялось в его домашних беседах, кроме странной нервозности и озабоченности. Но в свободное время он имел склонность говорить о безымянных существах в устрашающей манере, описывая отвратительных тварей частично и намёками, обещая космические откровения, если слушателям хватит терпения.

"Да поможет нам Бог — какие ещё инопланетные силы есть у Лайонела Фиппса, какие замыслы дремлют в голове этого безумца? Та женщина, которую Джеймс привёз со встречи в Темпхилле, о которой он никогда не говорил — была ли она просто одной из участниц шабаша или чем-то, что они подняли из могилы с помощью своих ужасных ритуалов? Согласно подслушанному диалогу Лайонела, со своей матерью, он должен был выполнять какие-то операции, чтобы она продержалась — возможно, он имел в виду, что она распадётся, если он не сохранит ее ужасную полужизнь… И теперь у Фиппса есть информация, которую он искал, и никто не знает, что он может с её помощью сделать. Какой скрытый ужас он собирается выпустить оттуда, где, по его сведениям, этот ужас прячется? Он сказал, что ждать придётся долго — если знать правильные слова, то можно будет запечатать всё, что пребывает в ожидании… Или, вероятно, можно уничтожить самого Фиппса — в конце концов, существо, рождённое от такого ненормального союза, должно быть подвержено тайным влияниям…"

Как и следовало ожидать, те, кто слышал странные бредни Честертона, не реагировали на них. Такие вещи могли происходить в Темпхилле или Гоутсвуде, но они не могли повлиять на здравомыслящих жителей Брайчестера, где колдовство, по крайней мере, не практиковалось открыто.

Прошло более тридцати лет, и не произошло ничего, что могло бы поколебать самодовольство тех, кто с такой уверенностью отвергал теории Честертона. Конечно, сотрудники университета часто сталкивались с ужасами, о существовании которых они и не подозревали, так как иногда их призывали обезумевшие жители различных поселений, чтобы справиться с необычными тварями, что выползали из своих укрытий. 1928 год стал особенным годом ужаса, с необъяснимыми событиями во многих местах, как вокруг Северна, так и далеко за его пределами; и профессора теперь были более склонны верить диким рассказам о существах из другого плана существования, которые вторглись в эту вселенную.