Шёпот Ночи - Кирилл Орешкин

— Мне на пригородный до Башмакова.

Он рассчитался и забрал билет. Через десять минут раздался гудок локомотива модели «ТЭМ18», и состав с тремя сидячими вагонами подошёл к низкому перрону. Саша зашёл в вагон с другими пассажирами и через двадцать минут уже был в соседнем районе. Как же Башмаково было похоже на Зарубино! И здесь тоже есть элеватор — самое высокое здание в посёлке, которое видно отовсюду.

«В центр! За вокзал!» — приказал голос в голове. Александр подчинился. Он зашёл за вокзал на центральную площадь посёлка. Тут стояли ряды магазинов и небольшой рынок. Он повернул направо и попал в торговые ряды, которые местные называли «Старый Базар», за торговыми рядами была мясная лавка. Саша не сразу, но понял, что идёт на запах… Запах крови… Внезапно всё его тело пробило словно электрическим разрядом, в глазах сверкнула яркая вспышка, а затем зрение окрасилось красным. Клыки во рту удлинились, врач упал на четвереньки.

— Эй, с тобой всё в порядке?! — спросила проходившая мимо женщина.

Саша понял, что пути назад уже нет, он уже не станет человеком, не поможет и чесночная сыворотка. Но почему… Почему он не горит на солнце? Оно ему неприятно, да, но болезненных ощущений нет вообще! Как он хочет пить! Нужна кровь! Солёная, терпкая кровь! Живительная жидкость! Саша понял, что если сейчас посмотрит на женщину, он просто убьёт её. Он ответил, не поворачивая головы.

— Да живот прихватило!..

Он поднялся и пошёл в мясную лавку. Одноэтажное здание с огромными глухими окнами было совсем рядом, врач зашёл внутрь. Никого, только продавец у единственного работавшего прилавка. Тот посмотрел на него, уж больно знакомым он показался терапевту. И, судя по взгляду, продавец его тоже узнал. Он махнул Саше рукой, приглашая к нему.

Терапевт перелез под прилавком и пошёл за своим знакомым незнакомцем. Зашёл в служебное помещение, продавец снял фартук и повесил на крючок у двери. Спиной к терапевту сидел широкоплечий черноволосый мужчина. Продавец достал из маленького холодильника трёхлитровую банку с красной жидкостью и снял с полки полулитровый пивной стакан.

— Садись! — сказал Саше продавец.

Тот подчинился и уселся рядом с брюнетом. Продавец поставил перед ним стакан и налил из банки. Саша понял по запаху, что это кровь. Посмотрел на продавца.

— Глазки уже покраснели и, судя по грустной физиономии, вижу, что уже клыки мешаются. Пей. Поможет,— сказал продавец.

И голос у него знакомый, но где же он его видел?.. Ладно, неважно! Терапевт взял стакан и выпил до дна. Кровь наполнила его желудок и одарила прохладой его перегревшееся под солнцем тело.

— Легче? — спросил брюнет, не поворачивая головы.

— Ага,— Саша снова посмотрел на продавца,— человеческая?

Тот ухмыльнулся.

— Хорошая шутка. Нет, это — свиная.

— Ты тоже упырь? — спросил Саша у продавца.

— Я — нет, а вот он,— продавец указал на брюнета,— да.

Тут Саша повернул голову к своему соседу по импровизированному кровавому бару, это же…

— Пётр? — Саша не узнал в этом жгучем красавце того, кто ещё позавчера умирал, не вставая с койки.

Пётр Чижевский улыбнулся и похлопал врача по плечу.

— Похорошел, да? — шутливо спросил он и тихо посмеялся.

Потом Саша узнал и продавца. Это был Степан Скворцов, отец Леонида.

— Думаю, ты уже всё начал понимать и нам есть о чём поговорить,— подытожил Степан.

ПВ. Глава 18

Леонид остановил машину рядом с воротами в церковь. Там уже стояло несколько машин и автобус. Нетрудно догадаться, что в храме что-то сейчас происходит. Владимир вышел из машины, Леонид выключил зажигание и последовал за ним.

Высокие двери были открыты настежь. Мужчины направились туда. Церковь имела пять позолоченных куполов и колокольню высотой около пятнадцати метров.

Зайдя внутрь, мужчины увидели двух старушек, сидевших на скамейках. Владимир снял шляпу и подошёл к одной из них.

— Здравствуйте.

Женщина подняла голову и посмотрела полуслепыми глазами на детектива.

— Здравствуйте, а что вам нужно? — спросила она.

— Мне нужен батюшка. Где он, не знаете?

Старушка указала в сторону крипты.

— Он там, дитя крестит.

Владимир кивнул.

— Спасибо,— ответил он и улыбнулся, но женщина молча вернулась к молитве.

Детектив сел недалеко от неё. Леонид в этот момент стоял перед иконой Казанской Божьей Матери и молился ей о спасении души Саши, что бы с ним ни случилось.

* * *

Тем временем в крипте отец Тихон заканчивал ритуал крещения младенца. Он приложил ребёнка к иконам Спасителя и Божьей Матери, затем ножницами отрезал несколько прядей жиденьких младенческих волос и передал его женщине — новоиспечённой крёстной матери. После этого он подошёл к купели о обратился к собравшимся:

— Поздравляю вас и младенца! Желаю ему здоровья, быть счастливым и чтобы всё у него в жизни сложилось.

Люди поблагодарили батюшку и отправились к выходу из крипты. Тихон посмотрел на своё отражение в святой воде купели. Ему было всего тридцать пять лет, но выглядел он лет на пятнадцать старше. В отражении появилась вторая голова, Тихон сначала занервничал, но сразу успокоился: это был Владимир.

— Здравствуй!

Тихон кивнул.

— Здравствуйте, Владимир Геннадиевич. Что вас привело ко мне?

— Надо поговорить. Разговор будет непростым. Есть у тебя исповедальная комната или ещё какое-нибудь помещение?

— Такой комнаты у меня нет. Такие штуки распространены на Западе, а здесь нет такого. Можем побеседовать у меня, в доме причта. Вы — один?

— Нет, со мной приехал зять.

Тихон кивнул.

— Да, тогда и его зовите.

* * *

Тем временем Анастасия получила новость о том, что тело её мужа пропало: очередной удар для женщины. Клавдия старалась быть рядом с мамой, а Сергей — вместе с Клавдией. Он выжидал подходящего момента, чтобы начать разговор, но Анастасия слишком бурно отреагировала на известие об исчезновении тела, что спутало ему все планы. Внезапно до него дошло, что нужно объяснить не матери, а дочери, чтобы она всеми правдами и неправдами уговорила её уехать.

Сергей поймал Клавдию на кухне.

— Клава, подожди! — когда она посмотрела ему в глаза, он продолжил: — У меня есть к тебе разговор. Всё, что я скажу,— это чистая правда, я готов даже поклясться своими родителями. Это будет похоже на бред сумасшедшего,