Повести и рассказы - Джо Р. Лансдейл

В нем рассказывалась история ребенка, который однажды ночью увидел, как с неба упал космический корабль и приземлился на песчаной площадке за его домом. Конечно, никто ему не поверил, и один за другим пришельцы превратили его семью в зомби.

Снова молния, и на этот раз Пит увидел ее, узнал. Волна облегчения прошла сквозь него. На полпути между соседским домом и его собственным стояла большая резиновая утка. Самая большая из всех, что он когда-либо видел, но, тем не менее, это была обычная резиновая утка.

Теперь ему все стало ясно. Соседский ребенок оставил утку вместе с другими игрушками, и вода смыла ее в его двор. Вот почему при каждой вспышке молнии она казалась больше. Оптическая иллюзия. Она медленно скользила вниз по склону, приближаясь, а поскольку молния может обмануть восприятие, казалось, что она только растет. Она просто приближалась быстрее, чем он предполагал.

Снова сверкнула молния.

Пит моргнул. Утка была очень большой, слишком большой, чтобы быть оптической иллюзией. Она была менее, чем в ярде от его окна.

Это был какой-то розыгрыш, должно быть. Кто-то надул огромную резиновую утку и…

Снова сверкнула молния.

Резиновая голова утки пробила стекло не менее чем в дюйме от лица Пита. Осколки стекла полетели во все стороны. Пит открыл рот и застыл. Он не мог пошевелиться. Утка была размером с корову.

— Кря, — сказала она, обнажив зубы, размером с охотничьи ножи, на своей утиноподобной морде.

А затем она схватила Пита за голову и вытащила его в окно, прежде чем он успел закричать или увидеть других резиновых уток, падающих с неба и быстро увеличивающихся по мере того, как они касались земли.

Перевод: Грициан Андреев

Медовый месяц

Joe R. Lansdale. "The Honeymoon", 1997

Это был его шестой медовый месяц, ее — первый.

Ночь была ясной и холодной, луна полной, и он был в предвкушении.

Пара остановилась в небольшом мотеле недалеко от шоссе I-20. Он отпер дверь и посмотрел на нее. Она сияла. Он не утратил своей осязаемости. Он по-прежнему знал, как их выбирать, как их добиваться. Он едва мог себя сдерживать.

То, что он перенес на руках ее через порог, было немного глупо, но всегда эффективно. Это впечатляло их. Заставляло их хихикать. Чтобы сделать все правильно, юмор был необходим. Смех снимал неловкость и подозрения больше, чем любая другая эмоция.

Она все еще хихикала, когда он поставил ее на землю, и еще один пристальный взгляд на нее убедил его, что она, несомненно, самая красивая из шести его невест. Красивая блондинка с карими, влажными глазами, как у верного щенка. И она была сложена, как девушка из разворота журнала. Куда бы вы ни посмотрели, она предлагала восхитительные развлечения для рук. И она была сострадательна. Работала в "Обществе по предотвращению жестокого обращения с животными". Почему-то это было очень важно для него, знать, что она сострадательна. Это делало то, что должно было произойти, еще лучше.

Из всех его невест ее было легче всего завоевать. У нее был такой взгляд, — взгляд, который он хорошо знал. Он также точно знал, что и когда сказать. Через три недели после их знакомства она влюбилась в него по уши и приняла его предложение. Это было проще простого. Сегодня вечером она стала миссис О'Салливан.

О'Салливан. Хорошая фамилия. Ему не хотелось от нее отказываться. Это был его любимый из всех псевдонимов. Последние два были такими простыми. Смит и Джонс. Боже!

Анжела наклонилась вперед и поцеловала его. Ее губы горели от страсти. Господь милосердный, он не мог дождаться продолжения.

Когда они закончили целоваться, он держал ее на расстоянии вытянутой руки и улыбался, снова наслаждаясь ее красотой. На мгновение ему захотелось, чтобы цвет ее лица не был таким молочным. Возможно, это был ее единственный недостаток. У других кожа была темнее, и синяки не были видны. У нее они могли появиться, а ему всегда нравилось, когда они выглядели как неповрежденное произведение искусства, когда он заканчивал работу.

На мгновение он задумался о другой технике, но в конце концов решил прибегнуть к старому испытанному и верному методу — большим пальцем за дыхательное горло. Это был единственный метод, который принес ему успех, и теперь, когда у него был самый красивый экземпляр, не было нужды рисковать. Что касается синяков, ему оставалось только надеяться на лучшее. А может быть, он мог бы повязать привлекательную ленточку вокруг ее горла, что-то вроде подарочной упаковки тела для полиции. Да, у этого определенно были перспективы. На самом деле, это была отличная идея. Когда все закончится, он сходит за лентой и приведет ее в порядок, прежде чем отправиться звонить в полицию.

— Почему бы тебе не приготовиться ко сну, дорогой, — сказала Анжела, прервав ход его мыслей. — Я переоденусь во что-нибудь более удобное.

Он улыбнулся ей. Страсть распирала его вены. Скоро она будет его, и в тот момент, когда они будут кататься на гребне волны, когда она будет думать, что экстаз принадлежит ей, он закрепит большие пальцы за ее трахеей и будет наблюдать, как страх захлестнет ее глаза, когда она поймет, что находится на грани совершенно другого вида оргазма.

О да, это была его ночь, чтобы выть.

Анжела поцеловала его и, покачивая бедрами, соблазнительно направилась в ванную. Зажегся свет, дверь закрылась. Он разделся, скользнул в постель и стал ждать.

Под простыней его руки то сжимались, то разжимались. Сквозь занавески пробивался густой лунный свет. Это было хорошо. Он сможет увидеть ее лицо. Это была одна из причин, по которой он ждал полнолуния. Газеты подметили это и называли его "Похитителем полной луны" или "Похитителем медового месяца". Он предпочитал последнее название, оно было более романтичным. Кроме того, он не нес ответственности за те небрежные убийства, которые происходили в полнолуние, и в которых иногда обвиняли его. Он должен был написать об этом в полицию и прояснить ситуацию. Ему казалось, что резко изменившийся образ действий заставит их понять, что убийцы не были одним и тем же человеком, несмотря на совпадение полнолуния. Они даже пытались обвинить его в глупых убийствах в Далласе, которые оказались не более чем ссорой мужа и жены.

Дверь в ванную открылась, и Анжела предстала в лучах света. Она была великолепна. Нет, это описание было слишком дешевым. Не было слов, чтобы описать ее.

Свет проникал сквозь ее пеньюар и очерчивал ее тело — 110 фунтов