Мастерство и Преданность - Malki

Я плакал о прошлом, о настоящем, о том, что произошло и что могло произойти. Слёзы текли по щекам, смачивая подушку, но мне было всё равно.

Знакомое тепло белого платка на шее вдруг стало невыносимым. Я сорвал его, сжал в руках, словно он мог ответить на мои вопросы. Но он был всего лишь тканью, молчаливым свидетелем моих ошибок.

Воспоминания накатывали одно за другим. Мать, отец, их лица, которые я почти забыл. Тот день, когда я впервые оказался у лорда. Всё это казалось таким далёким, но теперь вспыхивало с пугающей ясностью.

Слёзы иссякли, но внутри осталась пустота. Тело было тяжёлым, словно из него вытянули все силы. Я закрыл глаза.

— Завтра всё будет иначе, — прошептал я, но сам не верил своим словам.

Сон пришёл быстро, унося меня в беспокойное забытьё, где не было ни страха, ни боли. Лишь тишина.

Знакомство с портным VIII

На Краю

Сначала было тепло. Мягкий свет, будто рассвет, ласкал веки, и казалось, что всё хорошо. Я стоял в своей мастерской, освещённой утренним солнцем. Ткани, сложенные аккуратными стопками, переливались в лучах, а на манекене висел почти готовый камзол. Я подошёл ближе, чтобы рассмотреть его, и на мгновение почувствовал гордость.

Но затем что-то изменилось. Свет померк, тени стали длиннее, будто солнце ушло за горизонт. Я посмотрел на камзол — он был испачкан. Тёмные пятна расползались по ткани, словно её впитывала чернила. Я попытался стереть их, но пятна только увеличивались, а под моими руками ткань вдруг стала скользкой и холодной.

— Это твоя вина, — раздался голос за спиной.

Я обернулся. Там стоял отец, но его лицо было бледным и неестественно застывшим, как у куклы. В его руках был тот самый старый нож с трещиной на рукояти.

— Ты всегда был бесполезным, — сказал он, и его голос эхом разнёсся по мастерской. — Ты не спас нас тогда, и не справишься даже сейчас.

Я отступил назад, споткнувшись о корзину с тканями, и тут услышал другое. Шёпот. Мягкий, обволакивающий, но в нём было что-то неправильное.

— Не слушай его, — сказала мать. Её образ возник из темноты, светлый, почти сияющий. — Ты всё делаешь правильно. Всё, что нужно, это продолжать.

Её голос был утешением, но тут она подняла руку. На её ладони лежал мой белый платок. Пятна крови на нём начали светиться, переливаясь багровым светом.

— Продолжай… — повторила она, но её голос начал распадаться, как старое полотно.

Свет вокруг потух, и я оказался в лесу. Ночь была густой, и деревья казались чёрными колоннами, уходящими в бесконечность. Я слышал чавканье где-то поблизости, но не мог понять, откуда оно доносится.

Впереди я увидел свет. Маленький, теплый, он манил, как маяк в тумане. Я пошёл к нему, спотыкаясь о корни, ноги увязали в грязи, но я продолжал двигаться.

Когда я добрался до света, я увидел её. Лина сидела на камне, держа в руках какую-то ткань. Её пальцы перебирали её с лёгкостью, которую я всегда восхищался.

— Ты опоздал, — сказала она, не поднимая глаз.

— Опоздал куда? — спросил я, чувствуя, как сердце сжимается.

Она не ответила. Ткань в её руках вдруг стала алой, как кровь, и потекла сквозь её пальцы на землю.

— Ты всегда опаздываешь, — раздался другой голос. Лорд. Он появился из тени, высокий и властный, его плащ развевался, будто вокруг дул сильный ветер. — Ты хороший мастер, но этого недостаточно.

Я хотел возразить, но не нашёл слов. Его глаза были холодными, как лёд, а в руках он держал мой камзол.

— Он прекрасен, но что в нём толку, если ты никто? — сказал он, разрывая ткань на части.

Куски камзола упали на землю, и вдруг стали превращаться в чёрных птиц. Они закружились вокруг меня, клювами и когтями рвя воздух.

Я закрыл лицо руками, и тут всё исчезло.

Я стоял на краю обрыва. Внизу бурлила река, её воды были густыми и чёрными, как смола. За моей спиной кто-то дышал, тяжело, обжигая затылок. Я обернулся, но никого не увидел.

— Прыгни, — раздался голос, шёпот, словно исходящий из самого воздуха. — Ты не нужен.

Я шагнул назад, пытаясь уйти от края, но земля под ногами начала рушиться.

— Прыгни, — повторился голос, теперь громче, настойчивее.

— Нет! — закричал я, но мой крик потонул в шуме воды.

Я оступился, падая. Земля ушла из-под ног, и я полетел вниз, сквозь холодный воздух, сквозь тьму.

И тут я проснулся.

Я проснулся резко, словно кто-то вытащил меня из ледяной воды. Дыхание было тяжёлым, как будто грудь сдавливал невидимый пресс, а пот липкой плёнкой покрывал кожу, словно второе тело. Я поднялся, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что это был всего лишь сон. Но тяжесть на сердце осталась, как камень, привязанный к ногам.

Мастерская встретила меня своей знакомой тишиной, которую нарушало лишь потрескивание деревянных перекрытий, будто стены шептали мне что-то на забытом языке. Манекен, на котором висел камзол, стоял у стены, неподвижный и безмолвный. Даже в тусклом свете он казался почти завершённым. Почти.

Я встал, чувствуя, как ноги подкашиваются, словно они были сделаны из ваты. Белый платок, который я носил на шее, валялся рядом с кроватью, смятый и испачканный. Я поднял его, машинально провёл по ткани пальцами, но быстро отбросил в сторону. Он напоминал мне о событиях прошлого дня, а я хотел забыть.

— Работать… — пробормотал я, подходя к манекену.

Камзол был почти готов. Я провёл рукой по его поверхности, чувствуя гладкость швов, блеск ткани. Но кое-где всё ещё не хватало мелких деталей. Плотно прилегающие петли на воротнике, украшения, которые должны были завершить образ.

— Нужно исправить, — сказал я себе, больше для того, чтобы успокоиться.

Я снял камзол с манекена и осторожно разложил его на рабочем столе. Руки были натренированы годами труда, но сегодня они дрожали, словно листья на ветру. Я не мог выбросить из головы те образы из сна: голос лорда, слова Лины, её алый платок, превращающийся в кровь. Всё это нависло над мной, как тёмное облако, лишая уверенности.

Взял иглу, тонкую и блестящую, провёл её по ткани, подбирая место, где нужно было укрепить швы. Моё внимание упало на край рукава,