НЛО: Она была - Вадим Сатурин

— Приколист. Ладно, раз чувство юмора у тебя еще есть, то все в порядке. Мне пора бежать. Вечные дедлайны. Прости, — я слышал, как Алису кто-то звал на заднем фоне.

— Не забудь про Тимура. Пожалуйста.

— Конечно. Целую!

«Чмоки-чмоки, розовые сопли. Но согревает».

Засунул телефон в боковой карман штанов-карго, посмотрел на зеркало и достал из рюкзака пирамиду Альберта. Загадочная штуковина. Никогда не видел ничего подобного. Вертел и смотрел на нее под разными углами, фотографировал, светил фонариком смартфона. Таинственные стрелки чеканили свой шаг и приводили меня только к одной мысли:

«Мне нужна та психичка. Только она знает ответ!»

В эту же секунду адвокату бреда перечил прокурор реальности:

— Кто тебе нужен? Сумасшедшая? Шизофреник всегда придумает годную историю под любой случай, ты ему хоть пирамиду покажи, хоть фигу.

— А что тогда делать? Просто сидеть сложа руки, укатить из города утром?

— Я бы сделал так! Зачем искать на жопу и еще здравый рассудок приключения?

— Скучно живете. Мы созданы для того, чтобы заглядывать в темные углы, обозревать необозримое, покорять глубины и вершины.

— И для «Премии Дарвина» тоже.

— Смешно. Но, что если бы никто не рискнул погрузиться в темные воды? Что, если бы страх взял верх над желанием летать? Или изобретатель бы боялся взрыва при запуске первого парового двигателя? Мы бы так и сидели в пещерах, гонялись за дикими кабанами, прикрывая гениталии листиком?

— Вы меня еще спросите: что бы было, если бы обезьяна не взяла палку? А я вам отвечу. Не случилась бы эволюционная ошибка. Нас бы не было. Всех этих гонок за успехом, войн, геноцидов и выпрыгивающих жоп из бассейнов. Да и планета бы не превратилась в огромный мусорный пакет. С отходами и информационным шумом.

— Протестую!

— Пох…

Мой внутренний спор прервал стук в дверь. Я поспешил ее открыть и застыл, когда увидел на пороге того самого лысого администратора.

— Прошу прощения. Горячий шоколад у нас закончился, но я приготовил вам «кофе по-чикагски». С маршмеллоу и шоколадной крошкой. Очень согревает, проясняет рассудок, наводит на ясные мысли. Вам сейчас это пригодится! — монотонно и не моргая, произнес он.

Ступор.

— Пейте, пока не остыл. Ночь обещает быть холодной! — лысый улыбнулся, оголив частокол зубов. Может показалось, но передних было больше, чем у человека.

Я поставил кружку кофе на столик рядом с зеркалом. Оно запотевало от поднимающегося пара. Пальцем написал три буквы «Н Л О» и поставил знак вопроса.

«Плюс мутный лысый», — добавил заметку на стикер и прикрепил ближе к Нецу, так как мужчина больно уж напоминал по описанию того самого визитера из «Вечеринок для путешественников во времени».

За окном выл ветер и, как это обычно бывает, с опозданием пришло sms от МЧС. Раунд.

Я не особо отслеживал время закатов и рассветов, но в Елейске однозначно темнело в разное время. Город и природа вокруг жили по своим правилам, меняющиеся с непонятной мне хаотичностью.

Тьма побеждала свет, а ночь с желтоватым оттенком сулила мне одиночество среди сумасшедших. Или сумасшедший я?

— Окей. Допустим, «бэха» — это спецслужбы, допустим, какая-то хероборина приземлялась, допустим, женщина в психушке реально пришелец, тогда… Бред! Господи! — мозг взрывался от информации. И теперь я понимал слоган I want to believe. Я хочу верить, мне нужно поверить. Иначе мозаику не собрать. — Семена убрали. Почему? Альберта тоже? Что с ним? Откуда мне знать. Надо ли проверять?

Главные вопросы: если пришельцы были, зачем устраивать цирк с экскурсиями? Если поле обладает какими-то аномалиями, какого черта оно доступно каждому? Если на мясокомбинате происходит нечто противозаконное, то в заговоре все сотрудники? Ага, щас. Не верю!

А артефакты Альберта? Пусть, фокусы сумасшедшего физика, который сам поверил в свой бред. Мы — человеки — любим удивляться, обманываться и доверять. А зря. Может, Нец всегда мечтал стать иллюзионистом? А что? Однажды я искренне шокировался оторванному пальцу. Фокусник в шапито отжигал. Оказалось, указательного пальца у него за правду не имелось. Потерял в девяностые на пилораме.

Постепенно, делая в лабиринте рассуждений кривые шаги, словно ребенок впервые пошедший, я только сильнее запутывался в происходящем.

Тридцать минут. Сорок. Час. Два. Три. Я срывал стикеры с зеркала, писал новые и снова прикреплял их. Невыносимая мука — не понимать происходящего. Это сродни ощущениям после обморока. Ты уже здесь, но еще там. Люди мельтешат вокруг, а твое Я — посередине сна и яви.

Прослушивал свои записи, вспоминал впечатления от увиденного и услышанного. А потом мне стало страшно…

Страшно от мысли, что я застрял на поле. Что если спустя день, два, быть может, месяц или год, снова открою глаза, и цикл начнет повторяться.

— Точно! Млять, да! Пирамида показывает какие-то циклы. Это время разных параллельных реальностей. Первая сторона — это реальный мир и его время, вторая — немного измененная за счет каких-то мелких факторов; третья, наверное, альтернативная, и четвертая… — я сделал открытие года по версии «МОГБУЗ Психиатрическая больница № 17». Здорово! Великолепно! Вот мне грамота и блистер галоперидола перед лоботомией. Кстати, какое космическое название у таблеток.

В мозгу зачесалось, кровь вскипела. Я не мог не сорваться из номера и, сжимая перцовый баллончик в руках, не отправиться к Альберту. Только вместе мы могли бы докопаться до истины.

Рюкзак на спину. Горячий шоколад в унитаз. Глоток из фляжки. Сигарета в зубы.

Ночь сепией растекалась по городу, а я, дождавшись, пока администратор покинет пост, вышел на улицу. Меня ждала опасная пятикилометровая прогулка по дурдому. Такой квест за деньги не купишь.

День 3

Сумасшедшие и пьяные приручили страх. Я еще не был ни тем ни другим, и, озираясь по сторонам, двигаясь максимально близко к стенам, прятал уголь сигареты в кулак. Параноидальное чувство тыкало мне пальцами в ребра, а фанатизм тащил за собой вперед.

Город источал зловоние выбросов с мясокомбината. К этому невозможно привыкнуть. Запах впитывался в одежду, волосы, цеплялся за волоски в носу, проникад в легкие. Он захватывал их ареолы и вместе с кислородом начинал циркулировать по крови, просачиваться в мозг. Казалось, что смрадило все: и небо, и земля, и бордюры, и асфальт, и покосившиеся детские качели в пересекаемом мной дворе, и даже панельные коробки.

Встречные фонари подмигивали морзянкой: три коротких мерцания, три длинных и опять короткие. Елейский