Рассказы - Рэмси Кэмпбелл

заслужил, чтобы я извинился. Но я сконцентрировался на езде, чтобы сейчас над этим задумываться. Может, не надо было обгонять тот автобус. Вижу, что в нем никого нет, кроме водителя. Это отнюдь не значит, что в салоне не спрятался кто-либо, кого я не могу увидеть.

Что-то должно было отвлечь внимание сына.

Я вздыхаю с облегчением, увидев, что автобус снизил скорость и съезжает на обочину, где голосует какая-то женщина. «Мини» его обгоняет и почти догоняет нас. Я еду быстрее, чем советует здравый смысл, смотрю в зеркало, чтобы убедиться, что есть от чего убегать. Старик в своем авто сам. А мы с Томом — уже нет.

Мое тело оцепенело, но я стараюсь удержать в руках руль. Стараюсь не смотреть в зеркало. Стараюсь убедить себя — то, что я видел только что-то, напоминающее старую, запятнанную фотографию, на которой уже трудно распознать лица. Но кто-то там все же есть. Уголком глаза вижу это в зеркале, и меня настигает паника, когда я думаю, до чего могут некоторые дойти, чтобы привлечь к себе внимание. Затем приходит мысль, от которой становится еще хуже: а что, если Том это тоже увидит? Падет ли тогда возмездие и на него? Какой замысел был у того, кто все это замыслил? Задумал ли это, увидев нас вместе?

— Смотри на дорогу, — говорю я сыну.

Том не был уверен, обращаюсь ли я к нему, или говорю сам с собой.

— Что, снова? — спросил он.

— Сделай, как я сказал. Обратишь мое внимание, если подъеду слишком близко.

— Мне казалось, что не хочешь, чтобы я говорил.

— Уже не хочу. Взрослые тоже могут передумать. И пусть это будет твой первый урок вождения — никогда не подъезжай слишком близко.

Я не имею понятия, о чем говорю, но это не имеет ни малейшего значения, хочу только, чтобы он не заметил нашего пассажира. Я нажимаю на газ. Мы догоняем очередной автобус. Уголком глаза я вижу в зеркало — что-то на заднем сидении усмехается. Так болезненно широко, что лопаются у него уголки рта. И становится видна чрезвычайно зубастая пасть.

На автомобиль уже в нескольких ярдах от автобуса, когда Том обращает мой внимание:

— Мы еще не слишком близко?

— Слишком. Следующий раз не жди так долго — тебе может не понравиться то, что случиться потом.

Звучит так, будто мой разум пострадал, но я не знаю, что еще могу сделать. Нажал тормоз, стараясь не врезаться в автобус. Смотрю в зеркало. Я с трудом понял, что «фиат» едет медленнее остальных автомобилей. Нечто склоняется надо мной, присматриваясь сухими обугленными кусками, заменяющими ей глаза. Я крепко сжимаю в руках руль, дрожащей ногой нажимаю на педаль газа.

— Давай. Тебе говорю, Том.

Миновав автобус, я выезжаю на его полосу.

Сын закричал:

— Слишком близко.

Не имею понятия, повел я себя так, чтобы отвлечь внимание сына, или просто смертельно испугался.

— Очень близко, — эту фразу он повторил несколько раз. Затем добавил: — Сбрось скорость. Это наш съезд.

Я должен забрать эту тварь домой? С минуту я раздумывал. Может лучшим выходом будет бросить автомобиль за перекрестком. Но кто его знает к чему это приведет, к тому же я не хотел еще больше пугать Тома.

Я затормозил и повернул руль. Машина идет по большой дуге и почти въезжает в кусты на обочине. Может эти куски в глазницах пассажира — это пауки? Мне кажется, они пытаются оттуда выбраться, чтобы оказаться над впавшим носом и ощеренными зубами. Пробую убедить себя, что это обычная детская игрушка. Мы едем между домами из красного кирпича, приближаясь к своему. Сворачиваю на подъездную дорожку, едва не сбив бетонный столбик.

— Раньше ты так никогда не парковался. Всегда заезжаешь задом, — сказал сын.

— Не учи меня, как ездить, — выпалил я, ощущая, как бешенство бушует во мне.

Мы остановились недалеко от машины Ванды. Том быстро отстегнул ремень безопасности и побежал домой. Жена открывала нам двери.

— Вернулись так быстро? Вечеринка не удалась?

— Жалею, что вообще туда пошел, — сказал Том, переступая порог.

— Ой-ой, — говорит Венди, обращаясь скорее ко мне, чем к сыну. Но я не обращаю на это внимания. Чтобы выровнять машину на подъездной дорожке, мне нужно смотреть в зеркало, или обернуться. Не имеет большого значения, я пытаюсь сделать и то, и другое. Отстегивая ремень, и теперь я уверен, что в машине, кроме меня, никого нет.

— Неплохо себя проявил, не так ли?

Венди не должна была это услышать, но получилось иначе.

— Говоришь о Томе? — спросила она, скорчив гримасу, уменьшившую ее лицо и сделав его некрасивым.

— Не о нем. Это просто: — Я знаю, что не могу сказать больше ни слова. — Я говорил это себе.

Я вздыхаю, а она уже почувствовала запах алкоголя.

— Пил сегодня? Сколько?

Принимая во внимание обстоятельства, на редкость мало.

— И какие же это обстоятельства? — удивляется она. — Ты знаешь, что мне очень не нравится, когда ты садишься за руль после рюмки. Особенно, когда ты везешь Тома.

— Я не думал, что мы так быстро вернемся.

— Все было настолько плохо? Может, было бы лучше, если бы я поехала с вами?

— Возможно.

Я пришел к выводу, что ее присутствие могло бы избавить нас от нежелательного пассажира. Но с другой стороны, я не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой.

— Но это не проблема, — добавил я. — Наверное, ты сама не очень то хотела.

— Ну, что же. Школа меня не так уж пугает.

Несмотря на то, что я стою на ярком солнце возле своего собственного дома, я подумываю, не прячется ли нечто поблизости, не подслушивает ли нашу беседу.

— Меня тоже нет, — сказал я громче, чем намеревался.

— Я на это надеюсь. Давай войдем в дом. Зачем всем в округе слышать наши разговоры?

— Хочу только сказать, что из-за меня он чувствовал, как будто его силой тянули на эту вечеринку, а так быть не должно.

— Я думаю, кто-то из вас в конце концов должен объяснить мне, что там случилось. — Венди внимательно смотрит на меня, морща брови. — То, что ты его туда взял, в этом нет ничего особенного. Но езда нетрезвым — это уже не нормально. Он — единственная действительно важная вещь в нашей жизни. Больше так не делай, иначе я могу сделать что-то, о чем мы оба будем сожалеть.

— Ты мне угрожаешь? Ты не имеешь малейшего понятия, о чем говоришь. — Я почувствовал, что Джаспер подобрался очень близко, и это усилило мой гнев. — Слушай. Я извиняюсь. Может, ты