Служитель египетских богов - Челси Куинн Ярбро

В тот день из Каира прибыло каботажное судно, на котором Юрсен Гибер привез необходимые припасы. Вечером профессор Бондиле пригласил всех участников экспедиции на борт, чтобы провести приятный вечер в европейском стиле. Единственным египтянином среди присутствовавших был Ямут Омат, явившийся в пышном национальном наряде, расшитом золотыми и серебряными нитями.

— Великолепный пир, — объявил под конец Мерлен де ла Нуа. — Бог знает сколько месяцев я не ел хорошей говядины. А каплун, фаршированный яблоками и изюмом, был настоящим произведением искусства. — Он отсалютовал собравшимся бокалом портвейна, и те последовали его примеру.

— Согласен, — произнес Омат, выпивая наравне с европейцами. — В моей стране не принято задавать столь великолепные пиршества. Участие в вашем празднике — большая честь для меня. — Он поднялся, держась в сравнении с остальными удивительно прямо. — Позвольте поздравить вас, профессор Бондиле, с удавшимся вечером. Я сегодня узнал, что ваша просьба о привлечении к работам дополнительных землекопов одобрена.

— Как вам удается первому узнавать все новости? — удивленно спросил Жан Марк Пэй. Голова его работала не очень ясно, но он был преисполнен дружелюбия, которым не отличался в обыденном поведении.

— Это ведь моя страна, — очень вежливо ответил Омат.

Его замечание встретил дружный смех, чуть, правда, более громкий, чем надо бы. Впрочем, Омат, похоже, не обратил на это внимания.

— Ваша и фараонов, — сказал Клод Мишель, заглядывая на дно бокала и силясь припомнить, когда тот успел опустеть. Он даже перевернул его и потряс, а затем вновь возвратил в прежнее положение.

— Да, — сказал Омат, — но я пока жив.

Он улыбнулся и направился к двери каюты, дав знаком понять, что сейчас же вернется.

Лаплат ударил по столу тяжелой квадратной ладонью и объявил, что Омат ничуть не хуже любого француза.

— Вы пьяны, Жюстэн, — уронил Бондиле.

— Да, пьян и рад этому, — со смешком парировал Лаплат. — Великолепный портвейн. Надо выпить еще. — Слегка покачиваясь, он поднял бокал. — За тайны древней цивилизации и процветание нашей экспедиции. Завтра я пожалею о том, что творю, но сегодня я — властелин мира.

Бондиле подал знак слугам.

— Откройте еще одну бутылку портвейна, а также мускат — и можете быть свободны. — Он вручил три серебряные монеты тому, кто стоял ближе. — Это вам за работу.

Старший официант почтительно поклонился.

— Да благословит вас Аллах.

— И вас также, — произнес Бондиле, прежде чем жестом отослать всю прислугу.

— Теперь нам придется самим прислуживать себе, — с довольным видом сказал Жан Марк. — Но это даже неплохо, ведь вино развязывает язык, а откровенничать при слугах не стоит. Вполне возможно, они мотают все нами сказанное на ус.

— Большинство из них понимают не больше одного слова из десяти, — сказал Юрсен Гибер, приканчивая свой бокал с «Кот Соваж». — А те, кто понимает, никогда не признаются в этом. — Он оглядел каюту. — Капитан пробудет на берегу еще час. Навещает трех своих жен.

— Три жены! Проклятые язычники! — беззлобно выругался Тьерри Анже. — Живут как обезьяны.

— Тем не менее мы в них нуждаемся, — заметил Бондиле. Он умолк, ожидая, когда вернувшийся официант откупорит принесенные из трюма бутылки, и заговорил, лишь когда тот ушел. — Без них нас бы, во-первых, здесь не было, а во-вторых, мы никогда бы не справились с такой прорвой работы. То, что нам дают дополнительных землекопов, очень важно — вы не находите, а?

Лаплат энергично закивал.

— Да, они нам очень нужны, и носильщики тоже. Им ведь, как ни крути, предстоит перелопатить еще тонн десять песка. Сейчас для раскопок самое благоприятное время, но с каждым днем становится все жарче, и… — Он помрачнел. — В общем, как только наступит великая сушь, работа совсем застопорится.