Повести и рассказы - Джо Р. Лансдейл

Сонни закрыл лицо мешком и принялся яростно дуть. Он дул так сильно, что, казалось, вот-вот выбьет дно из мешка, но этого не случилось. Закружилась голова — сильно-сильно; он почувствовал себя еще более странно, чем раньше. Звуки губной гармошки и пение были далеко; Сонни сам себе казался огромным куском мороженого, тающим на горячем камне. Потом он больше не чувствовал жара. Он летел.

Решетка обогревателя, что стоял у него в ногах, растеклась речушками лавы, и он устремился навстречу этим огненным потокам с огромной высоты — но они быстро исчезли; осталась только темнота, густо замешенная на запахе навоза. Но и она прошла, и вот Сонни уже сидит на табуретке посреди обласканной солнцем поляны, заросшей высокой травой. Вот только табуретка его возвышалась над травой, была выше даже самого слона. Вдалеке маячили низкорослые кущи и горы, а слева от него тянулась сине-зеленая полоса джунглей, богатая на звуки животных. Птицы с голубым опереньем парили в небесах. Воздух был свеж, как первый вздох младенца.

В направлении гор виднелась точка, которая росла и становилась серебристо-серой, а по обе стороны от нее мерцали белые точки. Точка превратилась в слона, и чем ближе она подходила, тем величественнее выглядела: плотная серая кожа, огромные длинные фарфорово-белые клыки. Перед слоном вдруг вспыхнул костер, и трава заполыхала длинной алой линией от ступней зверя до табурета, на котором сидел Сонни. Слон не замедлил шага, все приближаясь. Пламя его не брало. Пламя обвило его массивные ноги, лизнуло живот, но слон, миновав огненную колею, встал перед Сонни, и они оказались лицом к лицу — обрезки бивней зависли над плечами проповедника. Слон вытянул хобот вперед и его мягким, точно губы девушки, концом потыкался Сонни в щеку.

Воздух наполнился запахом слоновьего дерьма, свет померк, и появился еще один запах — горящего мяса. Сонни почувствовал боль и заголосил. Он упал со стула на обогреватель, и тот обжег ему грудь через одежду.

И снова — да будет свет. Кэнди сорвал брезент, поднял Сонни, усадил кое-как на табурет и поправил электрический обогреватель.

— Ну вот, мастер Сонни, вы больше не горите. Придете домой, возьмите крем для бритья, смажьте ожоги — кожа и успокоится. Что вы увидели?

— Снова — Африку, Кэнди, — сказал Сонни. Жаркий дневной воздух показался ему ледяным после прогорклого зноя под брезентом. — На этот раз я все понял, Кэнди! Все стало яснее, чем раньше, и слон подошел ко мне вплотную.

— Вот даже как? — спросил Кэнди, поглядывая на ворота сарая.

— Да! И мне было явлено откровение!

— Ну вот и славно, мастер Сонни. А я-то боялся, что вы не успеете прозреть до возвращения мастера Буча. Вам лучше прямо сейчас уйти — вы же знаете, каков стал мастер Буч с тех пор, как его жена сбежала с пройдохой и деньгами… с тех пор он и меня в черном теле держит, да в таком, что чернее того, что мне Бог от рожденья послал! — Кэнди помог Сонни подняться на ноги, вывел его наружу и прислонил к стене стойла.

— Слон, идущий сквозь огонь, — зачарованно выдохнул Сонни. — Как только увидел — сразу понял, что это значит!

— Я так рад, мастер Сонни.

Убедившись, что Буч не вернулся, Кэнди нырнул в стойло, вернул бумажный пакет в задний карман, ловко и споро сложил брезент, сунул его под мышку. Ухватил за ручку обогреватель и вынес, волоча за собой шнур. Он опустил брезент и обогреватель, закрыл калитку и запер ее — но перед тем и на слона на всякий случай глянул. Кабы не легкое качание головы, тот казался бы мертвым.

Кэнди снова взялся за брезент и обогреватель и отволок их на место. Не успел он закончить, как услышал, что к воротам подъехал грузовик Буча. Негр подошел к Сонни, взял его за руку, улыбнулся и сказал:

— Славно, что вы здесь и что слон опять помог вам прозреть. В этот раз было особо толковое видение, говорите?

— О да, Кэнди! Истинный знак свыше!

— Бог дюже любит всякие знаки. Он всегда посылает кому-нибудь знак — или горящий куст, или наводнение, или что-нибудь в этом роде, не так ли, мастер Сонни?

— Он дал мне понять сон, и в этом сне рассказал еще кое-что, чего никогда не говорил другим проповедникам.

— Это очень мило с его стороны, мастер Сонни. Он не разговаривает со всеми подряд. Только с теми, кто всякую божью тварь способен понять — слона в том числе…

Буч проехал через открытые ворота, припарковал грузовик на обычном месте и направился к билетной кассе. Он тащился, как всегда, с таким видом, словно шел против сильного ветра — и не думал, что оно того стоит.

— Господь велел мне расширить кругозор баптистов, — изрек Сонни.

— Да, такую работу Он вам поручил, мастер Сонни.

— Они ведь еще не знают, что хождение по огню — истинный способ обрести Святой Дух в себе!

— По углям, значит, ходить собрались, мастер Сонни?

— Именно, Кэнди!

— Ух, я бы на это посмотрел…

Кэнди подвел Сонни к пикапу. Проповедник открыл дверцу и залез внутрь, а в его голове разворачивались величественные картины баптистов, что своими пятами попирали и укрощали адский пламень.

— И что, совсем без обувки по углям ходить собираетесь? — поинтересовался Кэнди, закрывая за Сонни дверцу пикапа.

— Конечно! А какому праведнику нужна обувь, скажи мне? Жульничество — в обувке по огню ходить!

— Ну, ногам вашим всяко чуток получше будет…

Сонни не слушал негра. Он выудил ключи зажигания из кармана, мимоходом потрогал алые борозды на груди, оставленные обогревателем. Он ими жутко гордился. Они были как стигмы Спасителя. Подобны огненным тропам, которые Сонни проложит для своего прихода. Он научит их ходить по огню, откроет их сердца и души, доверит их пяты Иисусу. И да, было бы неплохо, чтобы в тарелке для пожертвований что-нибудь да нарисовалось… может статься, в пылу нового прозрения люди купят парочку тех Библий в обложках из красного кожзаменителя.

— Славься, Боже, — произнес Сонни.

— Воистину так, — откликнулся Кэнди.

Сонни развернул машину и выехал из ворот на шоссе. Он чувствовал себя, как, должно быть, себя чувствовал Моисей, избранный, чтобы вывести евреев из пустыни. Только он был избран, чтобы вывести паству на Новый Путь спасения, образовав Первую Ветвь Баптистов-Огнеходов. Сонни улыбнулся и подался всем телом к рулю, попирая его верхней кромкой свежие ожоги на груди. Ряды состоятельных новообращенных за горизонтом его сознания бодро маршировали по