Кому нужны ненужные люди? - Зубофф

Она очнулась от вопроса Исмагилова:

— Вам всё понятно? Я хочу первым знать обо всём, что происходит в нашей организации. Мы в одной лодке и только от нас зависит, как быстро мы придём к цели. А завтра начнете служебную проверку и примерно накажете этого, как его там?

— Семичева?

— Вот именно, его. Чтобы другим неповадно было. У нас теперь будет железная дисциплина.

7.2. Я художник, я так вижу.

Вот, наконец, и закончилось подведение итогов за прошлый год, расставлены оценки, из Москвы пришел приказ на выплату премии. Вся организация замерла в нетерпении. В этот раз Исмагилов не запросил у начальников отделов оценку сотрудников, не спросил, кто и как отработал в прошлом году. Он распределял премию сам. По каким критериям шло распределение, можно было только догадываться. Единственное, что я знал со слов Алисы, это то, что, когда она позавчера уходила с работы в половине первого ночи, наш главбух в пятый раз поднималась к Вагрону в кабинет. Она ушла, а дележка годовой премии продолжалась.

Сегодня деньги должны были поступить на наши карточки, и всем было интересно. Раньше сумму премии сотрудники знали заранее, знали, кто будет поощрён, кто немного наказан. Но разница максимальной и минимальной премии составляла процентов 30–35. Эта ситуация не менялась, и основополагающим всегда было мнение начальника отдела, который видит своих сотрудников и всегда может обосновать конечную сумму.

До 16–00 работа продолжалась в обычном ритме. В 16–00 практически одновременно на телефоны сотрудников стали приходить оповещения о зачислении премии. Через пять минут равнодушных не было. Так премию ещё не распределяли. Сотрудники, которым было больше сорока пяти лет, получили премию в размере 500 рублей. У остальных разброс был в восемьдесят раз. Первой в нашем кабинете не выдержала Наташа.

— Я не поняла. Сергей Петрович, это за что вы меня так наказали? Разве я не выполнила свою работу? Чем это таким я провинилась и получила 1000 рублей. Это ровно семь процентов от моего оклада. А если разделить на год, за который полагается эта премия, то получается, что за один день я заработала два рубля семьдесят четыре копейки? Ну, спасибо. Всё, больше работать не буду. Если вы хотели сделать демотивированного сотрудника, получите.

— Наташ, не кипятись. В этот раз премию делил начальник инспекции. Лично. Никого не спрашивал. А откуда он знает, как кто работал, когда его тут не было, вообще загадка. Со Свиридовой общение у них как-то не задалось. Помните, как она уехала, практически не попрощавшись с нами. Хорошо, хоть накануне догадались ей подарок вручить от всех нас.

— Так, ты начальник, с тебя и спрос. Ответь нам сотрудникам, почему такая несправедливость.

— Да, я тоже не понимаю, — сказала Мира — я работаю как все. Да, беру дополнительную работу, но не настолько же. Мне даже страшно, почему такая большая премия. К тому же я была на больничном, а Наташа нет.

Со всех сторон посыпались реплики сотрудников. Разница в оценке труда была в 80 раз. Причем у нас всегда все работали примерно одинаково и была настоящая дилемма, кого поощрить чуть больше. Чтобы никому не было обидно, и не потерялась мотивация, все получали поощрение по очереди и в зависимости от количества срочных заданий и раскрытых преступлений.

— Так, девочки, успокойтесь. Я сейчас схожу к начальнику и спрошу, почему и по каким критериям он всех нас оценил. Ждите. Если не вернусь до конца дня, уходите, поговорим завтра.

Я вышел в коридор и стал последним в очередь на приём. До меня уже стояли все начальники отделов. Делегаты от коллектива.

Первым зашел Незрячий. Вышел через две минуты, и, ничего не говоря, с удрученным видом, весь какой-то поникший ушел к себе. Потом зашла Алевтина Ивановна. В кабинете раздался шум, и она вышла также быстро, покрасневшая, махнула рукой и пошла к себе. В этот момент раздался звонок телефона на столе у Алисы. Она сняла трубку и сказала:

— Да, Вагрон Саареевич. Да, все оставшиеся начальники отделов. Сейчас спрошу. — она прижала трубку к груди и спросила: «Вы все по распределению премии?»

Мы почти синхронно кивнули.

— Да, все по распределению. Хорошо, поняла. — Алиса положила трубку и, отведя в сторону свои карие глаза, сказала — Вагрон Саареевич по распределению премии общаться не будет. Он просил передать, что это его решение и оно обсуждению не подлежит. Он лучше вас всех разбирается в людях и знает, от кого что можно ожидать. В кабинет можете пройти только по другим рабочим вопросам. Она положила трубку, тихо вздохнула и добавила. «Если судить по премии, то я не работала от слова совсем».

Все потянулись на выход из кабинета. Я остался, дождался, пока все выйдут и только хотел спросить у Алисы, как увидел, что она мне глазами подаёт знак выйти. Это было молниеносно, и со стороны незаметно. Я развернулся и вышел. За мной следом вышла Алиса. Она сделала вид, что пошла в дамскую комнату, но завернув за угол, остановилась.

— Серёж, торопливо сказала она, у нас с сегодняшнего дня новшество. В кабинете у Исмагилова есть большой монитор.

— Ну да, он там висит уже лет пять, используется для совещаний в режиме видеоконференцсвязи.

— Не перебивай, у меня мало времени. Так вот, вчера вечером приходил какой-то неизвестный мне парень, час возился с настройкой, подключил камеру, которую давно уже установили, но она так и висела, нерабочая, и с сегодняшнего дня там постоянно транслируется картинка из приемной. Я как на ладони. Не знаю, звук пишется или нет, но будь осторожен. Я теперь даже трусы не могу поправить. — Алиса сердито посмотрела на меня и закусила губу.

— Спасибо, солнышко, учту. Выходи поправлять в коридор. А если серьезно, то, конечно шоу «за стеклом» у нас еще не было. И почему именно в приемной?

— Героиней шоу мне еще не приходилось быть. Но уже приятного мало.

— Ладно, поживём, увидим. Ты сегодня опять закончишь неизвестно во сколько, я правильно предполагаю.

— Да. Я с начала года каждый день работаю по 14 часов, устаю. А премию получила 5000 рублей. И это за 14-часовой рабочий день. Плюс стирка, плюс химчистка и наведение порядка в комнате отдыха. Там конечно работы не много, мусора нет, одни пустые бутылки от минералки, причем я покупала минералку на свои деньги. Он ни разу не спросил, сколько я потратила на всё это. Всё, с сегодняшнего дня ни минералки, ни химчистки. И свой