Повести и рассказы - Джо Хилл

Голос толстяка вернул его к действительности.

— Ты мои очки не видишь?

Финни опустился на колено, нагнулся и заглянул под фургон. Очки валялись под бампером.

— Нашел, — сказал он, протягивая руку мимо ноги толстяка. — А зачем вам такие шары?

— Я клоуном подрабатываю, — сообщил тот и полез в фургон, достал что-то из бумажного пакета. — Меня Эл зовут. Хочешь, интересную штуку покажу?

В руках у него был черно-желтый баллончик с нарисованными осами, и он яростно его встряхивал. Финни чуть не улыбнулся: ему в голову пришла дурацкая мысль, что клоун по совместительству хочет выстрелить в него аэрозольным серпантином.

И тут ему в лицо ударила густая струя ядовитой пены. Отвернуться он не успел, и пена попала в глаза. Финни вскрикнул, и пена брызнула ему в рот — резкий химический вкус. Глаза жгло как огнем, в глотке тоже горело; никогда в жизни ему не было так больно. Желудок скрутило, и виноградная газировка хлынула наружу теплой струей.

Эл начал заталкивать мальчика в фургон. Финни открыл глаза, но увидел только какие-то маслянистые оранжевые и коричневые блики. Блики дрожали, сливались и расплывались. Толстяк взял его одной рукой за волосы, а другой за ширинку. Запястьем он коснулся его щеки, и Финни, повернув голову, впился зубами в трясущийся жир и сжимал челюсти, пока не почувствовал вкус крови.

Толстяк взвыл и ослабил хватку. Финни вновь оказался на земле. Он шагнул назад, наступил на апельсин, подвернул ногу. Пошатнулся, устоял, но толстяк схватил его за шею и толкнул вперед. Финни с грохотом врезался головой в дверцу, ноги подкосились.

Эл подхватил его поперек груди и закинул в фургон. Только это был уже не фургон, а какой-то черный туннель, и Финни со страшной скоростью полетел во мрак.

2

Со стуком распахнулась дверь. Ноги Финни тащились по линолеуму. Почти ослепшего, его волокли сквозь тьму к дрожащему пятну слабого сероватого света, которое все удалялось.

Эл сказал:

— Черт, рука болит! Тебе бы шею свернуть за такие штуки.

Финни подумал, что надо бы сопротивляться, но мысли были туманные, вялые. Щелкнул засов, и его протащили через последнюю дверь, по бетонному полу, к матрасу, на который и швырнули. Все вокруг противно кружилось. Финни вытянулся на спине, стал ждать, пока пройдет тошнота.

Эл уселся рядом, с трудом переводя дух.

— Я весь в кровище! Словно убил кого-то. Только глянь на руку! — Он издал хриплый недоверчивый смешок. — Хотя вряд ли ты сейчас что-то увидишь.

Потом оба молчали, и в комнате висела ужасная тишина. С той минуты, как Финни пришел в сознание, его не переставало трясти.

Наконец Эл заговорил:

— Знаю, ты меня боишься, но я тебе больше вреда не причиню. За шею тебя схватил, потому что сильно разозлился. Ты мне вон как руку обработал. Думаю, мы квиты. Не бойся, ничего плохого с тобой не случится. Слово даю, Джонни.

При упоминании его имени Финни замер, даже трястись перестал. Дело было не в том, что толстяк знает его имя, а в том, как он его произнес… Чуть ли не с придыханием. «Джонни».

Кожей головы Финни ощутил легкое прикосновение: Эл потрепал его по волосам.

— Лимонада хочешь? Вот что, я сейчас принесу и… постой! Как будто телефон звонил? — голос у Эла дрогнул. — Слышал звонок?

Неизвестно откуда и впрямь доносился тихий звон телефона.

— Тьфу ты, — Эл резко выдохнул. — Это же в кухне. Конечно. Пойду отвечу, налью лимонада и сразу вернусь и все тебе объясню.

Он с кряхтением поднялся и зашаркал прочь. Захлопнулась дверь. Щелкнул засов. Теперь, если телефон и продолжал звонить, Финни его уже не слышал.

3

Финни не знал, что именно собрался объяснить ему Эл, но никаких объяснений и не требовалось. Он и так все понял.

Первый ребенок пропал два года назад, весной, когда уже растаял снег. Холм за школой был покрыт густой грязью, такой скользкой, что дети катались там на санках. Катались, сталкивались внизу, образуя кучу-малу. Девятилетний Лорен побежал по малой нужде в кусты на той стороне дороги, и больше его никто не видел. Другой мальчик пропал два месяца спустя, первого июня. В газетах преступника называли Гейлсбергским Похитителем. До Джека-Потрошителя эта кличка, по мнению Финни, недотягивала. Третьего мальчика похитили первого октября, когда воздух был наполнен запахами палой листвы.

В ту ночь Джон и Сусанна, его старшая сестра, сидели на верхней ступеньке лестницы и слушали, как спорят в кухне родители. Мама хотела продать дом и уехать, а отец говорил, что ему осточертели ее истерики. Кто-то что-то уронил или нарочно швырнул. Мать сказала, что он ее с ума сводит, и жить с ним невозможно. Ну и не надо, сказал отец и включил телевизор.

Через два месяца, в самом конце ноября, Гейлсбергский Похититель забрал Брюса Ямаду. Финни с Брюсом не дружил и не общался, но, конечно, знал его. Оба тем летом играли подающими в командах-противниках. С таким классным питчером, как Ямада, «Гейлсберг Кардиналс» раньше не сталкивались; подавал он мощней всех. У него даже мяч как-то иначе свистел в полете, не как у других ребят. Когда подавал Брюс Ямада, казалось, что открыли бутылку шампанского.

Финни и сам тогда неплохо справился, проиграл всего два рана, да и то из-за Джея Макгинти — тот пропустил такой флай, который только ленивый не взял бы. После игры — Гейлсберг продул пять-один — команды выстроились двумя колоннами и двинулись друг другу навстречу, обмениваясь прощальными словами. Тогда-то, сойдясь, Брюс и Финни общались единственный раз.

— Ну, ты вставил нам фитилей, — сказал Брюс.

Финни от радости так разволновался, что только и смог ответить: «Вы отлично сыграли», — так же, как и всем говорил. Он уже раз двадцать это повторил, и слова у него вылетели на автомате. Потом он долго жалел, что не сказал чего-нибудь поинтересней, чтобы Ямаде тоже запомнилось.

Потом они случайно встретились как-то осенью у входа в кинотеатр — не разговаривали, просто кивнули друг другу. А несколько недель спустя Брюс Ямада ушел из игрового клуба, сказав друзьям, что идет домой, но домой не пришел. Из сточной канавы на Серкус-стрит выловили его кроссовку. Финни был потрясен: пропал знакомый человек, только обувь и осталась, и он больше не вернется. Лежит где-нибудь мертвый, лицо вымазано грязью, по голове ползают жуки, а открытые глаза смотрят в никуда.

Прошел год, другой, больше дети не пропадали. Финни исполнилось тринадцать. Возраст безопасный: тот тип до сих пор не крал детей старше двенадцати. Все уже решили, что Гейлсбергский Похититель куда-то переехал, или арестован за другое