Много смертей Гарри Поттера - ShayneT

Флитвик обучил его уклонению и использованию местности во время битвы. Даже убивающее проклятье можно остановить чем-нибудь материальным, чем-нибудь вроде осколка скульптуры, да чего угодно!

Прятки за преградами не входили в традиционную программу дуэлиста, но профессор прошёл через жернова первой магической войны и кое-что усвоил из аврорских техник оценки ситуации и использования укрытий.

Нетренированные волшебники обычно подставляли себя на открытой местности, представляя собой отличную мишень. Вместе с опытом приходили хитрость и осторожность.

Флитвик ставил Гарри в различные ситуации, из которых ему приходилось выходить победителем с маленьким набором заклинаний. Тот тренировался до изнеможения, и после этого они отдыхали за чашечкой чая с кексикамм. Флитвик дозированно делился воспоминаниями о войне с Волдемортом и днях, когда родители Гарри учились в Хогвартсе.

Гарри осознал, что привязался к маленькому профессору. Тот относился к мальчику совершенно непривычным, деликатным образом — Макгонагалл, Снейп и большинство остальных учителей были строгими, Спраут постоянно отвлекалась, и у неё по большому счёту не хватало времени. Дурсли редко выражали нежность друг к другу, не то что к племяннику.

Гарри подумывал над тем, чтобы подучить Гермиону и Невилла, но у них было не так уж и много свободного времени, которое они могли провести совместно. И что более важно — если кто-нибудь об этом узнает, они подвергнутся ещё большей опасности.

Несмотря на успехи в Чарах, по другим предметам начались проблемы. Профессора отметили, что Гарри перестал справляться с материалом с той же невозмутимостью. На этот раз у него не было преимущества в виде предзнания из петли, и развеялась аура некой гениальности.

Некоторые учителя даже подходили к нему и спрашивали, всё ли у него в порядке.

Конечно, Гарри не мог признаться в жульничестве протяжённостью в практически весь предыдущий семестр. Поэтому он уверял их, что ничего с ним не случилось, и это у него нормальное состояние.

Он практиковался в тихой ходьбе, оказавшейся намного более сложной, чем предполагалось в книжке Гермионы. Но как бы трудно ни было в начале, со временем у него получалось всё лучше и лучше. Кроме того, в книге приводились советы по камуфляжу.

Всё-таки настоящие ниндзя не рядились в облегающие чёрные костюмы. Они носили повседневную одежду того времени и оставались незамеченными до тех пор, пока не устраняли свою цель, а ещё лучше — и после этого.

Гарри осознал, что иногда можно попросту сменить стиль одежды — и узнать его станет гораздо сложнее. Он тренировался менять походку, подходящую под образ, созданный нарядом. Гарри передал домовым эльфам просьбу — найти никому не нужное старое тряпьё, оставленное студентами предыдущих лет.

При этом он старался не попадаться никому на глаза, и вредноскоп пришёлся как нельзя кстати.

Сокрытие себя скорее походило на создание личины с правильными повадками, чем на что-либо иное. Он выделялся как белая ворона, когда крался по Косой Аллее, потому что не вписывался в обстановку. Не важно, во что он одевался, люди всё равно замечали его.

И пока прокачка незаметности медленно продвигалась, оставаться на уроках Квиррелла было всё невыносимей. Ярость и ненависть Гарри ни капли не убавлялась, и похоже, что Квиррелл заметил это. Он начал вызывать Гарри на демонстрации, получая некое садистское удовольствие, наблюдая за мучениями Гарри.

Казалось, будто профессор только и ждал первого хода Гарри, а тот со скрипом в зубах сдерживал себя. Он переживал, что в конце концов не выдержит и снова нападёт.

Если это произойдёт, Квиррелл, как разумный человек, в этот раз не убьёт его. Вместо этого профессор просто поймает нарушителя спокойствия и сдаст аврорам, которые сломают палочку. Гарри станет беззащитным, а сочувствующие не смогут ничего поделать.

Только мысль о неудаче, не заканчивающейся смертью, останавливала Гарри от опрометчивого поступка.

Наступил май. Прозвучали сигнальные чары, и все профессора вышли из школы, чтобы разобраться с ЧП. В потоке студентов Гарри тоже вышел на свежий воздух узнать, в чём дело. Тревога, заставившая профессоров повскакивать с мест, должна быть очень весомой. Не исключено, что она служила отвлечением внимания, пока настоящая атака произойдёт в другом месте. Гарри очень не хотел подставляться и оказаться убитым в уединении.

Как только он ступил на травянистую землю, вдалеке показался дым, ставший заметным для Гарри благодаря обострившимся чувствам. Пламени как такового не было видно, но как говорится, дыма без огня не бывает. Видимо, волшебники успели позаботиться о нём к их прибытию.

Гарри внимательно оглядывался. В толпе зевак, где каждый желал узнать что же произошло, было легко воткнуть нож и при этом остаться незамеченным. Он умирал от ножевых ран достаточное количество раз, чтобы быть всеми руками и ногами против повторения подобного опыта.

Профессора пропали на четверть часа, пока не вернулись с унылыми лицами, таща за собой парализованного детёныша дракона. За ними следом шёл лесник Хагрид с виноватым и грустным видом.

Его уволили на следующий день. Всё-таки содержание драконов не зря было незаконным. Тварь подожгла хижину лесника, убила его собаку и могла сделать то же самое с парой хаффлпаффцев, помогавших Хагриду по огороду.

Невилл сожалел о случившемся, а для Гермионы было верно высказывание «все, что ни делается, — к лучшему», ведь Хагрид скрывал опасное существо на территории школы. Гарри разделял позицию Гермионы на все сто.

К несчастью, на освободившуюся должность приняли человека, смахивающего на потерянного в детстве брата Филча. Симус Руквуд никого не жаловал и имел неприглядную наклонность заглядываться на девчонок. По мнению Гарри, было глупо заменять мужика, который хоть толком и не вырос из ребенка, но в то же время старательно выполнял свою работу, на подозрительного типа, от которого ничего хорошего не жди.

* * *

Вскоре после этих событий Гарри все-таки сорвался и наконец-то напал на Квиррелла прямо в классе. У него было достаточно здравого смысла не делать ничего, что могло привести к летальному исходу; он не хотел, чтобы дело дошло до Азкабана. Мало ли что произойдет с его душой при поцелуе с дементором.

Проснется ли он, как обычно, в прошлом, или же окажется пускающей слюны пустой оболочкой? Действительно ли он перемещался во времени или он просто провидец, который во всех красках видел возможное будущее?

Как бы сейчас голова Гарри ни была горяча, он все еще помнил об этом и не собирался рисковать собственной душой.

Пульнув в профессора жалящим проклятьем Гарри моментально пожалел об этом. Квиррелл с легкостью пробился сквозь его слабенький щит и обвязал ученика с головы до ног.

Его отвели