Темный мир - Андрей Лазарчук

— Как это могло получиться? — в который раз спрашивалаМарина, и никто не мог ей ответить. — Как?!

— Мы никогда не встречались ни с чем подобным, —сказала задумчиво Рагнара. — Я даже представить не могу, какого родаумения использовал сын Ылто Валло. Духи в смятении… Мужчина Кос-та до последнейминуты был именно тем, кем он был, а не отпрыском Ылто Валло. Как это объяснить,я не знаю.

— Интересно и другое, — сказала Ирина Тойвовна. —Зачем он раскрыл себя перед нами? Ведь он мог тихо, спокойно и незаметновернуться, и мы ничего не узнали бы. Сын волка не делает ничего понапрасну. Сего точки зрения, это имело смысл.

— Какой?

— Предположим, смутить. Запугать. Заставить отступить отпланов, начать торопливо импровизировать, а значит — ошибаться… Но это означаетодно — он опасается нашего вмешательства, следовательно, он знает о своейуязвимости. Вот эту точку уязвимости нам бы и надо найти…

— Постойте, — сказала Марина. — Нам что, нужнопобедить Волкова — или только отнять у него щит?

Рагнара и Ирина Тойвовна переглянулись. Потом обе посмотрелина Иткураиту.

— Боюсь, что сын Ылто Валло для нас слишком могуч, —сказала Иткураита. — Мы можем лишиться слишком многих, если столкнемся сним в бою. Увы, нам предстоит действовать исподтишка, и не воевать, а красть.Забудем о нечистом отпрыске Ылто Валло и будем помнить только о щите. Моеслово.

— Вот так, да? — сказала Марина. — Ирина Тойвовна,а ту девушку без души, о которой я говорила, — уже доставили? И нашШарапов…

— Он сидите Айникки, — сказалаРагнара. — Яразрешила.

— Икка уже здесь, — сказала Ирина Тойвовна.

— Я хочу поговорить с ними обоими, — сказалаМарина. — Одновременно.

— Хярту-руока-тавара-ними-херрани-сотури-хи-пал- вотат —каикки-элаимет! — сказал я, пытаясь соблюсти все интонации, и на этот разполучилось: волки перестали рычать и распластались в своих клетках, опустивглаза. Я чувствовал их покорность. Не знаю, как это описать… какая-тотелепатия, честное слово: не передача слов, конечно, но эмоций и реакций быланалицо.

И тут я услышал совершенно неуместный скрежет засова.

На пол между клетками упал желтый свет, а потом там жепоявилась вытянутая черная тень. Сама дверь мне из моей клетки видна не была.

Шаги. Я спрятал фотоаппарат в карман. Еще пригодится…

Подошел выворотень. Один из. Они все были на одно лицо. Яоткуда-то знал, чем они отличаются от людей и как выделить их в толпе, но междусобой — не различал совсем. Он холодно скалился. На плече автомат, в руках —колечко с ключами.

— Выходи, — сказал он и отомкнул замок.

Я выпрямился и откашлялся…

Запись Маринкиного голоса на диктофоне. Когда и при какихобстоятельствах сделана, не знаю. Она в отдельной папке, дата сбита.

«…огонь. Что? Я говорю, развела огонь. Дрова были сухиегнилушки, они не столько горели, сколько тлели. Дым пах сухими грибами. Ядобавила в жар сухих трав и капнула несколько капель молока из кожаного туеса.Запах изменился. Икка и Шарп сидели неподвижно, смотрели в костер. Я закрылаполог шатра, чтобы весь дым оставался внутри. Свою душу я выпустила в биджаг,но оставила висеть рядом с собой, с левой стороны, на уровне сердца. Так лучшепонимаешь другого. Первой появилась душа Шарпа — несчастная, искалеченная,кривая и косая… не знаю уж, что он там продал. Наверное, Волков его обманул.Потом вышла душа Икки. Вернее, то, что было у нее вместо души — такая кукла изсоломы, с торчащими лапками… очень страшно. Я была гораздо больше их и сильнее,поэтому взяла их в руки и стала петь. Не помню, что пела. Что-то из Земфиры,по-моему. На самом деле все равно, что поешь, какие слова, — важно, чтобыбыл правильный ритм. Ну вот… а потом я стала с ними говорить. Пугала,уговаривала. Шарп, кстати, не поддался, а Икка, наоборот, и не думаласопротивляться — другое дело, что она была тупая, и надо было правильно ипредельно просто ставить вопросы. Я не сразу в это въехала. Но потом делопошло. Она ничего не скрывала. Труднее оказалось вернуть ей эту соломенную душуобратно…»