Из пункта А в пункт Б - Владислав Григоревский

Звук битого стекла был не случаен, теперь я убежден в этом. Но, я все узнаю. И все что нужно, это лишь собраться и отправиться в путь, денег как раз хватит в одну сторону. И да, все-таки не мешало бы помыться.

***

Я сидел в кресле и смотрел через стекло иллюминатора на исчезающий внизу город. Город, в который никогда не хотелось больше возвращаться. В память всплыли моменты последних месяцев, встреча с другом и его смерть, развод, увольнение. Встреча, именно это не давало мне покоя уже какие сутки. Я помнил всю встречу до мелочей, ту барную стойку, кресла у камина, молодого парня, которого могли убить на моих глазах. И слова, которое произносил мой друг, но больше этих слов заполнилась интонация, с которой он их проговаривал. Александр был убежден в своей правоте. На тот момент все мое существо не могло принять или даже понять его слов, оно кричало и рвалось, чтобы только не слышать. И я ушел, а друг остался, остался навсегда там. А я улетел, улетел домой, в котором уже не ждали. Но тогда, я этого ещё не знал.

Именно тогда все и началось, с той злополучной встречи. Встречи с другом. Последняя встреча. Я оставил жену лишь на несколько дней, и она ушла к другому. Да, именно тогда все и началось, судьба резко затормозила возле крутого поворота и, съехав с наезженной дороги, устремилась в неизвестном направлении.

Теперь понимаю то чувство, которое ощутил по приезде, поначалу казалось, что это осадок от встречи с другом. Но теперь понятно, что это было началом конца или концом начала, не знаю. Жена не сразу сказала, что уходит, да и вряд ли бы сказала сама. Я заподозрил её после того, как оно стала задерживаться на работе, а то и вовсе ночевать у подруги. К тому же, она стала следить за собой больше прежнего. Сначала казалось, что я просто накручиваю себя, плюс раздражительность после увиденного и услышанного в гостях у Александра. Но сомнения взяли верх и, подкараулив её с работы, я увидел, как она встретилась с незнакомцем. Я сразу все понял. Все сомнения и подозрения обрели почву под ногами и тяжелым грузом повисли на плечах. По её словам, она давно хотела уйти от меня, но никак не решалась об этом сказать. Я не стал её держать и согласился на развод. Но в процессе все чаще сдавили нервы, даже короткие встречи с ней раздражали и злили. Я опустился до оскорблений, причем самых низких. И она тоже начала злиться. Но именно из-за моей нервозности и её хитрости суд был на её стороне. Тогда я еще не знал, что её новый ухажер адвокат и после развода я все потеряю. Хотя, не все, оставалась работа. Но теперь не было и её. Не могу сказать, что сильно любил свою работу, но и отвращения она не вызывала. Последний месяц ходил на неё лишь для галочки, особо там ничем не занимаясь. И поэтому увольняться было легко, я просто занес заявление директору и, не дожидаясь вопросов, ушел. На работе все знали о моём разводе и решили, что это послужило причиной ухода. Видимо, поэтому никто не мучал вопросами и не тянули с расчетом. Общение с друзьями сошло на нет, видимо, из-за моей нервозности и замкнутости. К тому же, все они приняли сторону моей бывшей супруги, которая на меня наговаривала. Да, и были ли они мне друзьями? Её да, не мои. Что ж, говорят человек обретает свободу, лишь утратив все до конца. Поглядим.

Теперь я сижу и смотрю через стекло куда-то в даль. Город давно уже скрылся из виду, да и из-за облачности почти не видно земли, но по привычке я смотрю через стекло. Мне всегда нравилось отдаваться размышлениям глядя в окно, не важно будь то окно квартиры, машины или иллюминатор самолета. Отгоняя воспоминания, хотелось вглядеться в будущие, узнать, что оно готовит. Но как бы не силился представить, что ждет дальше, впереди лишь туман неизвестности. Что именно в том завещании, что делать дальше и просто с кем можно теперь поговорить, эти мысли кружились хороводом в голове. Не осталось ни друзей, ни просто хороших знакомых. Я остался один. Где-то глубоко в подсознании начинала зарождаться мысль о смерти. Сложно точно понять, что же это за мысль. Это было мимолетно и в тот же момент явно чувствовалось, будто сидя в закрытой комнате ты почувствовал дуновение ветра, холодного ветра. Ты понимаешь, ветра тут не может быть, но все твои рецепторы, чувства и память уверяют тебя, что он был и что еще страшней, будет ещё. Все это заставляет сердце сжиматься, разум лихорадочно ищет хоть что-то за что можно ухватиться, что еще может послужить опорой. Из чувства самосохранения разум будет оттеснять эту мысль в глубь, будет кидать тебе воспоминания из детства, юности, ничем не связанные моменты твоей жизни. И в конечном счете опора найдется и, на первый взгляд, все придет в норму. Но только ветер был и он вернется.

Я невольно вздрогнул и потянулся за сигаретой. Просто держа её в руках, мне становилось спокойней, а запах табак помогал расслабиться. Опорой для разума послужили воспоминания о Саше. Вспомнилось как все начиналось, как в первый день школьной жизни мы сели рядом. И с этого момента мы друг для друга стали больше, чем просто друзьями – братьями. Мы оба были единственными детьми в семье и оказывается жили на соседних улицах. Все школьные годы мы просидели за одной партой, самой дальней, чтобы никто не мешал нам. Сашка всегда был открыт миру, жизнерадостный и улыбчивый. В отличии от меня, замкнутого и тихого. Мы дополняли друг друга, он научил меня любить жизнь, а я… Не думаю, что я мог его чему-то научить. С раннего детства он любил читать и сочинять истории. Мне всегда нравилось слушать их, сидя на последней парте в школе или же в институте. Куда мы так же поступали вместе, выбрав профессии, по которым так никогда и не работали. Так мы прошли вместе до выпуска из института, всегда рядом. Даже, когда я не хотел куда-то идти, Саша всегда улыбался и говорил «отлично, как раз хотел прочесть книжку одну». Но он всегда был готов идти, куда бы я не позвал. Даже девушек для себя мы старались находить, чтобы они были подругами. Чтобы гулять вчетвером. Сейчас я понял, то было самым счастливым временем моей и, надеюсь, его жизни. Так было до того момента, пока наши пути не разошлись. Но теперь они вновь сошлись, к сожалению, лишь на миг. Вот так, погрузившись в воспоминания, хитрая память вновь подвела меня к последней нашей встрече. Он был действительно рад меня видеть, но я испугался. Не понял его, не попытался понять. И Саша ушел из жизни. И тут я вспомнил, он говорил, что каждый раз, когда возвращался после встречи с гостем испытывал удачу, играя в русскую рулетку. Так может, удача изменила ему? Или он сам решил управлять своей удачей? Нет, нет, он не мог так поступить. Моё тело покрыл холодный пот и я будто вновь почувствовал дуновение ветра. Не могу, не хочу в это верить, самоубийство плохо, нас так учили с детства, так заведено везде и было это всегда. К тому же, это грех, смертный грех. Нельзя просто так взять и убить себя, Бог дал человеку жизнь не для этого и чтобы не происходило ты должен жить. Самоубийство – слабость, попытка привлечь к себе внимание и эгоизм, как он есть. Ведь нельзя убить себя, не причинив никому боль, а причинять боль – это значит не думать о ближних, то есть эгоизм. Твоя жизнь не принадлежит одному тебе, есть те, кому она тоже нужна и не важно зачем. Поэтому, будь добр, живи, мучайся, страдай, но живи. Жизнь дана лишь раз и ты должен прожить её до конца. Все эти мысли казались мне истиной еще