Мастерство и Преданность - Malki

Мой взгляд упал на чёрный камзол, лежащий передо мной. Он уже обрёл форму, но всё ещё оставался незавершённым. Он требовал от меня большего. Я провёл рукой по ткани, ощущая её шероховатую текстуру, мягкую, но упрямую.

— Я завершу тебя, — сказал я самому себе.

Мои пальцы крепче сжали иглу, и внутри всё закрутилось, будто завязался тугой узел. Я буду работать, пока всё не будет идеально, пока каждый стежок не станет отражением того, кем является мой покровитель. Моя работа скажет за меня, прокричит о том, что я всё ещё здесь, что я жив.

Свеча трепетала, будто сама чувствовала напряжение, но её свет был достаточным. Я поднёс ткань ближе и начал шить. Игла скользила через материал с пугающей лёгкостью, как будто знала, что ей нужно сделать.

Время потеряло смысл. Мои мысли кружились в бесконечном вихре — Лина, её взгляд, шёпот коридоров, мерзкое зловоние Сара, шорохи теней в мастерской. Всё это тянуло меня вниз, но я продолжал работать, чтобы удержаться на поверхности.

Игла двигалась, нить натягивалась, свеча горела. И в этот момент я чувствовал, что снова становлюсь собой.

Танцующие Тени

Глубокая ночь. Мир за стенами мастерской замер, погружённый в тишину, а я стоял перед манекеном, на который только что накинул почти готовый камзол. Его тёмная ткань казалась ещё чернее под тусклым светом свечей, отражая слабые блики и пряча линии стежков. Я замер, оценивая каждый шов, каждую бусину, каждый изгиб. Казалось, что камзол был почти идеален, но что-то всё равно не давало мне покоя.

Но что-то было не так.

Свечи. Их свет стал слишком ярким, как будто они вдруг решили загореться с новой силой. Я медленно повернул голову к ближайшей из них. Пламя вытянулось вверх, пульсируя и танцуя, словно живое. Его цвет изменился — из золотисто-жёлтого стал ближе к болезненному оранжевому, а затем и вовсе приобрёл тёмный, багровый оттенок.

— Что это… — выдохнул я, но мои слова потонули в тишине.

И тут я заметил воск. Тёмные капли, густые и тяжёлые, начали стекать по бокам свечи, будто смола. Они падали на стол, оставляя пятна, которые казались слишком насыщенными, слишком густыми, чтобы быть просто воском.

Свечи начали трещать. Этот звук, тихий, едва заметный, будто пробирался прямо под кожу, вызывая мурашки. Тени на стенах дрогнули, вытянулись, превращаясь в длинные, искажённые силуэты. Они двигались, хотя я был уверен, что огонь оставался неподвижным.

Я медленно шагнул назад, ощущая, как холод проникает в кончики пальцев. Тени начали переплетаться, складываясь в узоры, которые я не мог понять. Один из них, особенно длинный, напоминал вытянутую руку, будто чья-то ладонь потянулась к моему плечу.

— Это невозможно… — шепнул я, но голос предательски дрогнул.

Моя рука дёрнулась к платку, инстинктивно прижала его к шее, словно он мог защитить меня от этой чертовщины. Но даже привычное прикосновение ткани не вернуло спокойствия.

Пламя продолжало расти. Теперь весь стол был в тёмных каплях, которые капали с угрожающей регулярностью. Их ритм, казалось, совпадал с биением моего сердца.

Я отступил ещё на шаг, но тут же замер, чувствуя, как за моей спиной тени на полу начали собираться в единый узор. Я не хотел смотреть, не мог.

Но взгляд всё равно тянуло.

Я поднял голову и увидел, как блики от свечей на ткани камзола будто зажили собственной жизнью. Линии стежков начали изменяться, переплетаться в узоры, которые я точно не создавал.

— Нет, это только игра света… Только свет… — шёпот вырвался из моего горла, но казался чужим.

Тишина поглотила всё, даже мои собственные мысли. И в этой тишине я почувствовал, как мастерская перестала быть моим убежищем. Она стала чем-то иным.

Чем-то чужим.

Знакомство с портным III

В Узоре

Свечи догорали, оставляя на столе тёмные следы воска. Я стоял перед манекеном, разглядывая камзол. Всё в нём казалось правильным — линии, стежки, бусины. Но эти узоры… Они не могли быть моей работой. Они словно появились сами, дразнили меня своей непостижимостью. Линии переплетались, сходились в замысловатых орнаментах, напоминая что-то древнее, что-то чуждое.

Я протянул руку, чтобы коснуться их, проверить, настоящие ли они. Но тут тишину мастерской нарушил тихий, нерешительный стук в дверь.

— Мастер портной? Это Лина… Можно войти?

Я замер. Её голос, такой мягкий, словно нёс тепло в этот мир теней. Но сейчас он прозвучал, как внезапный зов из сна. Я перевёл дыхание, стараясь собрать мысли.

— Да… да, конечно.

Дверь приоткрылась, и она вошла. Лина была простой, но в её простоте читалась элегантность. Её волосы были собраны в косу, небрежно заколотую, а лицо казалось чуть утомлённым, но всё равно светилось спокойствием. В руках она держала свёрток.

— Извините, что потревожила вас, — начала она, закрывая за собой дверь. — Я подумала, что это может вам пригодиться.

Она протянула мне свёрток. Я взял его, не сразу понимая, что внутри. Развернув ткань, я обнаружил белоснежный платок с аккуратной вышивкой. На его краях были тонкие линии, напоминающие сложные орнаменты, но они не вызывали тревоги, как узоры на камзоле.

— Это… для меня? — спросил я, глядя на неё с недоверием.

— Да, — просто ответила она, улыбнувшись. — Ваш платок… он выглядит таким… уставшим, как и вы, наверное.

Я опустил взгляд, снова вспомнив, как алые пятна покрывают платок на моей шее. Этот жест, её внимание, казались такими неожиданными, что я не нашёл слов.

— Спасибо, — произнёс я наконец.

Лина сделала шаг ближе и посмотрела на манекен. Её глаза задержались на камзоле, и я почувствовал, как сердце сжалось. Я инстинктивно хотел прикрыть его, но замер.

— Это ваша работа? — спросила она, её голос прозвучал с лёгким восхищением.

Я кивнул, медленно переводя взгляд на манекен. Узоры исчезли. Теперь это был просто камзол, такой, каким я его знал. Никаких странных линий, никаких символов.

— Вы настоящий мастер, — сказала она, окинув взглядом работу. — Это так красиво.

Её слова прозвучали искренне, но я всё ещё чувствовал себя странно. Как будто она видела что-то большее, чем просто ткань и нити.

— Спасибо, — снова ответил я, чувствуя, как мои руки нервно мнут новый платок.

Лина задержалась, осматривая