Бледный всадник, Черный Валет - Андрей Дашков

Торжества по случаю юбилея закончились. Бочки с недельными запасами пива и браги были опустошены. Стяги и транспаранты сняты и спрятаны в нафталине до новых праздников. Перебравшие и загулявшие рассажены по каталажкам. Временно ослабленные гайки прикручены. Порядок восстановлен.

К утру о параде и народном гулянье напоминали только кучи мусора. Зарядивший до рассвета дождь топил мусор в грязи и отмывал пыльные листья. Владельцы баров и прочих питейных заведений подсчитывали выручку и шли отсыпаться удовлетворенными.

Наступил ненавидимый обер-прокурором понедельник – для кого-то день похмелья, а для него – начало новой тоскливой недели, самый серый вагончик в коротком составчике будней, катившем по унылой равнине жизни. Тянул этот составчик ржавый паровозик старости. И взобраться на пригорок ему было уже не под силу…

Впрочем, на сей раз завораживающее однообразие было нарушено. Но уже в десять минут девятого обер-прокурор пожалел об этом и подумал, что лучше бы все оставалось по-прежнему. Очередной понедельник отличался от предыдущих не в лучшую сторону. В восемь утра обер-прокурору доложили, что один из членов Святейшего Синода, архиерей Василий, который курировал Христианский Молодежный Союз, найден мертвым в собственной спальне.

Стрела вошла в мозг через глаз и закрытое веко. Почтенного старца настигла мгновенная смерть во сне. Возможно, оборвав приятный сон. Проснулся архиерей уже не здесь – если вообще проснулся…

* * *

Обер-прокурор еще не успел прийти в себя от предыдущего сюрприза. Подаренные ему пистолеты Начальника он спрятал в несгораемый шкаф и с тех пор достал только однажды, воскресным вечером, чтобы… Он даже не сумел бы выразить словами, для чего. Пистолеты одновременно притягивали и вызывали непонятный страх. Может быть, он надеялся заново испытать забытые или отмершие чувства? Во всяком случае, держа оружие в руках, он ощущал пробуждение какой-то призрачной силы – почти то же самое, что фантомную боль в отсутствующих конечностях. И еще… ему хотелось убивать. Это желание было абсолютно иррациональным, однако нарастало с каждой секундой. Победить его помогло только отсутствие живого объекта в пределах видимости…

Обер-прокурор вынул обоймы и дважды пересчитал патроны. Погладил округлости пулевых наконечников. Щелкнул курком, проверяя спуск. Поблагодарил бога – за то, что был парализован ниже пояса. На сей раз Господь уберег его от искушения…

Старик спрятал пушки, позвал слуг и отошел ко сну, почти успокоившись.

Ночью ему приснился его бывший напарник. Вместе они приближались к городу, где гнездилось зло, – хозяин и раб, связанные невидимой цепью. Только теперь ведущий и ведомый, кукла и кукловод поменялись местами. Поп шел впереди, а напарник держался сзади – на большом и вполне безопасном расстоянии.

В сновидении тоже была ночь, и город казался опустевшим – если не считать глаз, разбросанных повсюду. Глазные яблоки гроздьями свисали с веток деревьев, они же были насажены на заостренные колья заборов, пялились из подворотен и окон, покоились в птичьих гнездах, будто пятнистые яйца, и поблескивали в дорожной грязи, похожие на крупные нетающие градины.

Только возле дома Начальника священник заметил человеческий силуэт. Заблуда-младший спокойно ждал, привалившись к стене, и к его лицу была пристегнута вечная улыбка превосходства.

Нервный импульс послал священника вперед. Когда его и Гришку разделяло не более двух метров, тот шагнул навстречу.