Призрачный рассвет. Прикоснуться к тебе - Лина Каптейн

class="p1">Что ж… Сегодня я не была намерена отступать после первой неудачи. А потому забрала медиатор и вместо него показала Егору лист бумаги, который вынула из рюкзака. Тот самый лист с изображением звуковой дорожки. Кажется, с момента, когда я впервые увидела его, прошла вечность.

— Узнаешь рисунок? Ты хотел сделать такую татуировку.

Егор изучал эскиз примерно минуту, но по его глазам я поняла, что вновь потерпела поражение.

Не страшно. В рюкзаке лежали другие вещи — ключи от квартиры, билет на прошедший концерт любимой группы, детская фотография, где Егор с Сашкой катались на самокатах. Хоть что-то он должен был вспомнить.

Однако и на ключи, и на билет реакция оказалась такой же. То есть никакой. Осталась тяжелая артиллерия.

Когда я полезла за фото, то услышала трель телефона. На экране высветился незнакомый номер. Наверняка спам. Я нажала на красную кнопку и хотела спрятать мобильный, но, взглянув в сторону кровати, застыла с гаджетом в руке.

Егор сначала коснулся рукой головы, а потом посмотрел на меня очень странно. Он оторвался от подушки и всем телом подался вперед. Карие глаза расширились, а рот слегка приоткрылся, как будто от удивления.

Неужели он что-то вспомнил? Но что?

В следующую секунду я поняла…

На звонке стояла песня «После заката». Та самая, которую Егор исполнял у нас дома. Выяснилось, что группа успела записать ее в студии. И хотя этот трек был посвящен не мне, я успела его полюбить.

Получается, Егор узнал мелодию.

Узнал!

На моем лице расцвела улыбка. Ничто на свете не могло ее остановить, как и весну, обязательно приходившую на смену затяжной зиме. Я молниеносно открыла приложение в смартфоне, после чего из динамика полилась музыка:

«Я не хочу тратить годы.

Жить, никого не любя.

Я мог бы выбрать свободу,

Но выбираю тебя».

— Ты помнишь, да? Это твоя песня.

Взгляд Егора дрогнул.

— Моя? — еле слышно спросил он.

Вместо ответа я кивнула, вдруг сама потеряв дар речи. Невероятно было впервые за долгое время слышать Егора не только в записи, но и вживую. Он говорил хрипло и слабо, но все же говорил.

— Вечеринка… Ты — Аня.

Сердце замерло, оглушенное его словами.

— Ты знаешь, кто я? — Глаза наполнились слезами, правда, теперь — слезами счастья.

— Да.

Егор мог даже не отвечать. Я заметила проблески узнавания в его изумленном взгляде и бросилась бы ему на шею, если бы за спиной не раздался знакомый с детства голос:

— Серьезно? Ты вспомнил мою сестру раньше, чем меня, своего лучшего друга? Как это вообще называется?

— Будь ты здесь минуту назад, вдруг тебе бы тоже повезло? — повернулась я к Сашке. — Лучше порадуйся.

— Я просто счастлив, разве не видишь? — Брат изобразил улыбку, когда подошел ближе, а потом обратился к Егору. — Мое лицо тебе никого не напоминает?

Тот покачал головой из стороны в сторону. Сашка поднял брови и пожал губы, а потом разочарованно вздохнул.

— У меня есть одна вещь, которая поможет вам двоим, — произнесла я и наконец-то вытащила детское фото ребят.

— Смотри, опять идет снег!

Я протянула руку, в мою раскрытую ладонь упали несколько крупных звездочек и сразу растаяли на коже.

— Ага. — Егор поднял голову к небу.

Мы пару минут назад выбрались из машины и теперь стояли перед подъездом, глядя на то, как за одну ночь природа преобразила город, нарядив его в кристально-белые одежды. Она подарила нам маленькое чудо в день выписки Егора из больницы.

Спустя два месяца после пробуждения он наконец-то вернулся домой. Сашка привез его на папином внедорожнике, а Кирилл поехал с нами на случай, если понадобится какая-то помощь.

Егор вспомнил близких друзей, хотя далеко не сразу. Поначалу он путал события собственной жизни и людей, связанных с ними. Однако через какое-то время картинка в его голове сложилась, так что он практически перестал ошибаться. Координация движений и речь тоже постепенно улучшались.

Все это было бы невозможно без объединенных усилий врачей. С Егором работали реабилитолог, невролог, физиотерапевт, логопед, психотерапевт и другие медики. Они фактически поставили его на ноги — заставляли заниматься на специальных тренажерах, тренировали мелкую моторику, стимулировали мышцы электрическим током, а мозг — магнитными импульсами. И лечение возымело эффект.

Егор уверенно ходил, выполнял какие-то бытовые задачи, и доктора разрешили ему вернуться домой. Но реабилитация еще не закончилась, требовалось ее продолжать. А мы, друзья, помогали в любых делах, которые пока оставались для Егора слишком сложными.

Вот и сейчас Сашка придержал тяжелую дверь подъезда, чтобы наша компания в полном составе зашла в него. Мы поднялись на лифте на шестой этаж, а когда попали в квартиру, Егор с Кириллом отправились в гостиную, в то время как мой брат повернул на кухню.

— Капец! — послышался оттуда его голос. — У тебя в холодильнике пустота!

— Естественно! — прокричал ему Егор, опустившись на диван. — Меня же тут не было! Мама избавилась от еды.

Через пару секунд лохматая голова Сашки появилась в дверном проеме.

— Не знаю, как вы, а я дико проголодался.

— Закажем доставку? — предложил Кир.

— Не, это долго. Давай лучше сгоняем в магаз. Купим чего-нибудь и затарим холодильник.

Слова брата звучали логично. Я даже восхитилась тем, насколько он все продумал — не просто подбросил друга домой, но и решил о нем позаботиться. Только один пункт плана вызывал вопросы.

— А мне что делать? — осведомилась я.

— Не давать Егору умереть от скуки до нашего прихода. Мы скоро!

Сашка прошел в коридор, накинул куртку и начал завязывать шнурки на ботинках. Кирилл сразу же последовал его примеру. Когда входная дверь за ними захлопнулась, я повернулась к Егору.

Откинувшись на спинку дивана, он зачарованно наблюдал, как хлопья снега кружились в медленном танце, опускались на ветви деревьев, налипали на провода. Мир стал похож на черно-белый фильм, но в этом было какое-то особенное очарование. Я подвинула стул и присела напротив Егора, чтобы мы оказались на одном уровне.

— Сегодня хорошо, правда? — нарушил тишину он. В полумраке комнаты его глаза отражали светлый квадратик окна.

— Да, очень, — согласилась я.

— В последнее время мне нравятся простые вещи. Я говорил, что раньше мало ценил такое?

— Возможно.

Я попыталась вспомнить, когда же мы поднимали подобную тему.

— А, нет… Это было во сне. —