Девять жизней Рода - Casperdog

упало ниже плинтуса. На меня уже не косились, смотрели как затравленные звери, прекрасно понимая, что с завтрашнего утра всех поставят в позу просителя… Так а что хотели? Что бы я пел дифирамбы уродам, которые гробят город?

- Не жалеете, Александр Николаевич, о сказанных словах? – У меня негромко спросил Разумовский, когда мы возвращались во дворец.

- Простите, я должен сожалеть, что сказал правду? Сам, если помните, не напрашивался на откровенный разговор. Мне задали конкретный вопрос и попросили на него чётко ответить. Я что, кого-то обманул? В чём? Хоть одно моё слово не нашло подтверждения?

Сказанные слова слышали практически все, кто был в этой группе и я снова ловил на себе взгляды. Иногда злые, иногда сочувствующие, но иногда и поддерживающие. Только тех, последних, было очень мало. Наступил я на больную мозоль многим из верхушки. И не только города, но и страны. Это ещё хорошо, что не говорил прямым текстом, что надо бы проверить карманы у тех, кто следит за городом. Понимал - тут бы меня, прямо посреди Невского, и закопали. А вообще сделал в памяти заметку – в самое ближайшее время заказать машину и проехать по всему городу. В первую очередь туда, где был мой дом, на Гражданку, если она существует в этом мире, эта Гражданка…

- - -

Сам бал таковым не являлся – выступили несколько значимых людей, снова заиграла музыка и люди стали хаотично перемещаться по залам. Кто-то с кем-то здоровались, где-то даже пытались танцевать, но места было очень мало. Здесь собрались, как я понял, люди, которые в большинстве своём хорошо знали друг друга – не старая аристократия, а те, кто имел деньги и вес в обществе – банкиры, промышленники, купцы. Именно купцы, не бизнесмены, что у меня непроизвольно вызывало улыбку. А что делать, когда в этой Руси был полнейший винегрет между так и не ушедшим в небытие девятнадцатым веком и концом двадцатого с уже сложившимися новыми веяниями и традициями. Хорошо ещё никого боярином не называли, а то точно бы двинулся разумом. И так было любопытно наблюдать когда, скажем, с князем Трубецким беседовали купец Расколов и представитель немецкой компании BMW менеджер Райслер, благо эта забавная компания остановилась недалеко от меня. Чем закончился их разговор уже на повышенных тонах, так и не узнал, потому что меня очень аккуратно тронули за рукав, привлекая внимание.

- Князь, Вас просят пройти в кабинет, – рядом стоял слуга.

- Ведите. – Жаль, конечно, что не успел удрать, но продвигался уже к выходу. Пустое времяпровождение, тем более делиться своими деньгами особо не жаждал – тема сегодняшних поборов публично так и не была озвучена. По крайней мере, я не слышал.

- - -

В очередном кабинете, куда меня отвели и, приоткрыв дверь, впустили, сидел в одиночестве Император. При этом лицо у него было, мягко сказать, недовольное.

- Проходи, садись, - мне кивком показали на стул. – Надолго не задержу. Ты ж хотел уже уходить? Верно?

Не стал ничего говорить, лишь пожал плечами. Сел и приготовился слушать.

- То, что ты сегодня принародно выдал, ни для кого не является новостью. Говорю, что бы успокоился – за это ругать тебя не буду, хотя кое-кто очень уж обозлился. Впрочем, мы сами решим эти вопросы. На СВОЁМ уровне. Ты никогда не думаешь что и кому можно говорить, а когда лучше промолчать, но делаю скидку на твой возраст, хотя в пору уже взяться за ум. Впредь прошу не делать поспешных выводов. С этим вопросом, думаю, решили. Хочу спросить другое. Что у тебя с Ольгой?

- Ничего такого, о чём можно было бы волноваться её отцу.

- Даже так? - Александр Валентинович Романов посмотрел на меня тяжёлым взглядом. – По простому – отвали?

- Ни в коем случае, Государь. Я сказал именно то, что есть на самом деле, не вкладывая в свои слова подтекст. Мы с ней совершенно разные люди. Я это понял, да и Ольга тоже. Она мне не жена, не любовница и даже не возлюбленная. По большому счёту уже и не домоправитель – я снял с неё эту обязанность, потому что свои прямые обязанности она выполнять перестала.

- То есть, как перестала? – удивился Романов.

- После дуэли, Государь, от меня убрали всех моих домочадцев. Простите, но кто конкретно угрожал людям, сказать не могу, хотя информацией владею. С тех пор пришлось взять всё в свои руки.

- Но у тебя же работают две девочки? – усмехнулся Государь. – Выпускницы школы.

- Так они работают не за красивые глазки – я оплачиваю их труд сполна. С той стороны ко мне претензий нет. Уйдут эти, найму других. Делов-то.

- Ты не держишь рядом верных людей?

- А кто из них верные? Сплошные дятлы. Скажете, Вы не в курсе каждого моего шага? Только не надо лукавить, показывая удивление. Что касается Ольги Сератовны, мне надоели каждодневные беспричинные выяснения отношений. Повторю – она мне абсолютно чужой человек, а я хочу нормальной спокойной жизни.

- Абсолютно чужой человек значит? – Романов повторил мои слова, но не улыбнулся, скривился. – И между Вами ничего не было?

- Нет, Государь. Никогда и ничего. Даю слово. Ольга красивая девушка. Умная, образованная, но бывает так, что понимаешь – эта женщина, при всех достоинствах, тебе не пара. Тем более не спутник в жизни. Мы совершенно разные и нас ничего не связывает. Простите, если чем обидел, сказав правду, но я никогда не вру. Лучше раз сказать в лицо что думаешь, чем годы оправдываться.

- Спасибо. Ценю искренность, потому что сам такой же. Жаль, конечно, что между Вами не сложилось, но против судьбы не попрёшь. Спасибо, Александр, что уделили мне время. Я Вас больше не задерживаю.

Что ж, раз разговор закончен, встал и, склонив голову, вышел из кабинета. Заметил, что у дверей стоят люди, ожидающие своей очереди для приватной беседы, поэтому не стал задерживаться – направился прямиком