Созвездие Лубянки. Люди и судьбы - Андрей Юрьевич Ведяев

на углу площади Героев и проспекта Андраши. Надь хлопотал о разрешении выехать в Югославию, югославское же правительство рассматривало все выгоды и убытки от конфронтации с СССР. Через несколько часов посольство окружили советские танки, вокруг здания была выставлена охрана.

Тем временем Андропов, который всё больше и больше доверял мнению Григоренко, изучал кандидатуры, выдвигаемые на должность лидера венгерских коммунистов. Григоренко импонировала личность Яноша Кадара, министра в правительстве Надя, выходца из бедной словацко-венгерской семьи, активного антифашиста-подпольщика в годы Второй мировой войны.

4 ноября в Ужгороде Кадар встретился с Хрущёвым и обсудил с ним вопросы формирования нового венгерского правительства. В это время Григоренко с тяжёлым ранением в голову находился в военном госпитале в соседнем Львове. Он оказался в составе колонны, которая попала под обстрел противника на одной из будапештских улиц. Пуля срикошетила от борта автомобиля, и ее осколки засели у него в голове. Память о венгерских событиях 1956 года в прямом смысле осталась на лице Григория Фёдоровича – множество осколков давали о себе знать при перемене погоды на протяжении всей его жизни.

После своего излечения в 1956 году полковник Григоренко был назначен заместителем начальника, а в 1957 году начальником 6‑го отдела (эмигрантские организации) 2‑го Главного управления КГБ при СМ СССР. Теперь ему предстояло обобщить и углубить свой опыт по вскрытию и пресечению подрывной деятельности антисоветских эмигрантских организаций.

9 июня 1958 года в Будапеште было объявлено о начале закрытого процесса над Имре Надем (Nagy Imre) и его ближайшими сподвижниками. Геза Лошонци (Losonczy Géza) объявил голодовку и умер в тюрьме незадолго до начала процесса. Судебное заседание продолжалось до 15 июня. Суд расценил деятельность Надя как контрреволюционный заговор и государственную измену и вынес смертные приговоры Имре Надю (Nagy Imre), Миклошу Гимешу (Gimes Miklós) и Палу Малетеру (Maléter Pál). На следующий день, 16 июня, они были повешены во дворе Центральной тюрьмы Будапешта.

В 1959 году полковник Григоренко получает новое назначение. Он становится заместителем начальника службы активных мероприятий – отдела «Д» (дезинформация) ПГУ (внешняя разведка) КГБ СССР. Начальником отдела был легендарный Иван Иванович Агаянц, который в своё время в Париже в метро встречал Павла Анатольевича Судоплатова после ликвидации им в Роттердаме главаря украинских националистов Коновальца. В 1963 году по инициативе Григоренко на базе 14‑го отдела ПГУ была создана Служба № 2 (внешняя контрразведка), которую Григорий Фёдорович возглавлял до ноября 1969 года, после чего последовало его возвращение во 2‑е Главное управление КГБ при СМ СССР – контрразведку.

Это было время, когда американцы изменили свою разведывательную тактику на территории СССР. От сбора информации с помощью технических средств и разовых агентов они перешли к глубокой агентурной работе, пытаясь получить источники, имеющие доступ к стратегической информации и оборонным секретам, за которые они готовы были платить большие деньги. И среди советских граждан находились те, кто готовы были их продавать. Не гнушались в ЦРУ использовать в своих целях и бывшую немецкую агентуру, информацию о которой они получили из рук нацистов сразу после войны.

Григоренко понимал: чтобы противодействовать возросшей шпионской активности ЦРУ, необходимо было знать способы взаимодействия американской разведки со своими агентами и каналы связи, по которым секретная информация уплывала за рубеж. Именно в этот момент неожиданное продолжение получила радиоигра «Загадка».

В один из дней 1969 года в Москве на улице к Виктору Яковлевичу Бутырину, уже основательно подзабывшему времена, когда он носил агентурный псевдоним «Северов», подошёл незнакомец – по одежде иностранец, говорит с акцентом и особенно не скрывает, что он американец. Он передал Бутырину привет от немецких друзей и дал понять, что ему известно его прошлое как агента «Северова». И тут же, не дав опомниться, предложил сотрудничество с американской разведкой. Когда об этом доложили 1‑му заместителю начальника 2‑го Главного управления КГБ при СМ СССР генерал-майору Григорию Фёдоровичу Григоренко, он принимает решение начать оперативную игру, получившую название «Загадка-2».

Опыт проведения радиоигр подсказывает Григоренко, что для начала необходимо подогреть интерес американцев к бывшему немецкому агенту. «Северова» спешно переселяют в Пермь – закрытую зону, вызывавшую повышенный интерес у западных спецслужб. Проходит ещё немного времени, и в квартире «Северова» раздается телефонный звонок. Голос в трубке сообщает, что скоро ему придёт письмо от фронтового друга. И добавляет – чтобы прочесть нужную информацию, письмо следует опустить в воду. Письмо приходит через несколько дней. Вынув лист из воды, «Северов» читает на обороте проступившее сообщение: «Вам необходимо приехать в Москву». Помимо даты, там указано и точное расположение тайника, в котором будут спрятаны инструкции и деньги.

В назначенный день «Северов» приезжает в Москву. В тайнике в плотную непромокаемую бумагу были завернуты, деньги, шифроблокноты, чернила для тайнописи и большой список вопросов, касающихся его биографии. «Проверяют», – понял Григоренко.

По вопросам было понятно, что американцы составляли их, имея на руках досье из «Цеппелина». Ответ, как в былые времена, «Северов» писал под диктовку Григоренко: «Я готов ответить на все вопросы, но только при личной встрече с резидентом».

Не сразу, но на такую встречу американцы согласились. Как и предполагал Григоренко, на неё пришёл второй секретарь посольства США в Москве Смит. Оперативная игра стала набирать обороты – через «Северова» американцам поставляли умело подготовленную дезинформацию о пермских оборонных предприятиях. Но внезапно в одной из шифровок ему был задан вопрос, касающийся давно минувших дней. «Северова» попросили рассказать, что он знает о судьбе немецкого курьера, переброшенного в советский тыл весной 1944 года. «По моим данным, он погиб, переходя обратно линию фронта», – таков был ответ «Северова». Но американцы на этом не успокоились и в последующих шифровках продолжали задавать уточняющие вопросы по поводу немецкого агента.

Григоренко почувствовал, что что-то происходит. Американцы начали терять интерес к «Северову». Алоиз Гальфе был расстрелян 27 января 1945 года – так считали в контрразведке. Григоренко прекрасно знал, что в «Цеппелин» ушло сообщение о гибели курьера при переходе линии фронта. По просьбе Смерша наши фронтовые радисты тогда специально обменялись открытыми сообщениями, из которых следовало, что застреленный при переходе линии фронта человек похож на немецкого агента.

Но, как оказалось, Гальфе выжил. Дальнейшая проверка выявила, что за несколько дней до расстрела он попал в тюремный лазарет, откуда по ошибке был отправлен в лагерь для немецких военнопленных. В сентябре 1955 года он был освобождён из лагеря по хрущёвской амнистии и вернулся в Западную Германию. ЦРУ вышло на него в конце 1960‑х годов, когда проверяло «Северова». Выживший агент рассказал американцам, что в 1944 году видел