Кузница Победы - И. М. Данишевский

В эти тяжелые дни я стал главным инженером, а фактически – руководителем завода. Трудно было тогда. Требовались ясное понимание обстановки, самостоятельность и высокая личная ответственность, максимальная оперативность и маневренность, умение организовать людей.

Приходит на память один из эпизодов. В один из дней, когда налаживалось производство специальной продукции, мне позвонил по телефону народный комиссар вооружения СССР Д. Ф. Устинов. Услышав о трудностях в выполнении полученных заданий, Устинов тем не менее попросил [42] изготовить несколько десятков крайне нужных подшипников. Это было почти нереальное дело. Ведь подшипниковое производство на заводе перестало существовать. Оставалась надежда на высокое мастерство специалистов инструментального цеха. Не стану описывать в деталях, как технически была решена труднейшая по тому времени задача. Инструментальщики, применив весьма сложную обходную технологию, изготовили в очень короткий срок нужные подшипники.

С удовлетворением доложил об этом Д. Ф. Устинову. Поблагодарив, он спросил, в чем нуждается завод. Я попросил помочь ликвидировать последствия вражеской бомбежки, прислать несколько ящиков стекла. Нарком не только удовлетворил эту просьбу, но дал указание своим заместителям и впредь изыскивать для завода необходимые материалы в максимальной мере.

За всю свою трудовую жизнь я не помню дней, когда бы чувство взаимопомощи, братской поддержки людей было столь велико, как в те тяжелые дни. Все отдавали себя без остатка порученному делу.

Мы тогда мало отдыхали. После 12-17-часовой напряженной работы, бледные от усталости и недоедания, собирались инженеры, техники, мастера для подведения итогов дня. В редкие часы, когда подходил к койке и собирался прилечь, вдруг звонили то из военного ведомства, то из Московского комитета партии, а то прибегали из цехов по случаю какой-нибудь застопорки. И так почти ежедневно в течение долгих месяцев войны. Но в каждом из нас чувствовалась комсомольская закалка. Каждый считал себя мобилизованным на святое дело защиты социалистической Родины.

В начале 1942 г. правительство приняло решение о частичном восстановлении производства подшипников. Кое-какое оборудование возвращалось с Востока, часть же завод создавал своими силами и средствами.

В годы Великой Отечественной войны коллектив завода, преодолевая трудности, успешно выполнял производственные планы. Социалистическое соревнование, с небывалой силой развернувшееся на заводе, стало могучим средством сплочения коллектива, роста мастерства и производительности труда каждого работника. Лозунг "Чем ты сегодня помог фронту?" стал главным для каждого производственника.

В годы войны коллектив завода 28 раз одерживал победу во Всесоюзном социалистическом соревновании, [43] дважды ему присуждалось знамя Государственного Комитета Обороны.

Война принесла нам ни с чем не сравнимые потери и разрушения. Но ничто не могло сломить волю советских людей отстоять свое социалистическое государство.

В героических буднях оставшегося на заводе коллектива, как в капле воды, нашли отражение трудовой подвиг советского народа, высокая сознательность, стремление достойно выполнить свой долг перед Родиной.

На нашем заводе вскоре после разгрома гитлеровцев под Москвой успешно были осуществлены работы по восстановлению подшипникового производства.

Таким было второе рождение завода. [44]

А. А. Лезина.

Снаряды ильичевцев

ЛЕЗИНА Александра Александровна. Родилась в 1918 г. С 1939 по 1975 г. работала на заводе им. Владимира Ильича. Герой Социалистического Труда.

Более трех десятилетий прошло с того дня, как под сводами цеха пронеслось страшное слово "война". И с первой минуты оно родило ярость против начавших ее фашистов. Я помню, что в раннем детстве такое чувство испытывала я, когда в рязанских лесах, окружавших нашу деревеньку, натыкалась на змею.

О войне я имела до той поры весьма отдаленное представление. За всю свою жизнь я не слыхала ружейного выстрела, если не считать в заводском тире. А тут – война!

К тому дню я уже два года работала на токарном станке. Об этом я написала десяток писем всем своим родным в деревне. Во всех подробностях рассказала о заводе, как работаю, что делаю. Все мне, крестьянской девушке, было внове – заводские порядки, машина, на которой приходилось работать, механический цех, его гигантские пролеты, ряды станков. В моей голове как-то не укладывалось, что вот я работаю на том самом заводе, где бывал В. И. Ленин, где за рабочее дело пролилась его кровь, на заводе, который носит его имя. "Я теперь ильичевка" – это вселяло чувство гордости и сознание ответственности. Не раз ловила я себя на том, что пыталась взглянуть на себя со стороны: все ли я делаю так, чтобы быть достойной гордого звания ильичевки. [45]

Заводская жизнь вихрем закружила меня. Тут и соревнование, и кружки, и экскурсии, и коллективные культпоходы. Вся жизнь – радость. Веселая, счастливая, радовавшаяся каждому утру, как героиня знаменитого в довоенные годы кинофильма "Встречный"… И вдруг это воскресное утро. Еще вчера многие, предварительно разбившись на группы, уехали за город. Родители провожали детей в пионерлагерь…

В этот день в соответствии с графиком я работала. И вдруг в привычный гул цеха ворвалось страшное слово "война". На митинг собрались неподалеку от проходной. Суровые лица. Звучат клятвы разгромить врага, победить.

В считанные дни все стало неузнаваемым. В полупустом цехе появились женщины. Мать и дочь Требухины пришли на работу взамен ушедших на фронт отца и сына. Стала станочницей-пооперационщицей жена Коновалова. Уже 24 июня выступили с призывом освоить мужские профессии женщины-ильичевки: Л. Рубинова, II. Кузьмина, Т. Белова, Л. Гришина, Л. Позднякова.

Война властно продолжала все красить в свои суровые тона. Светлый, огромный новый цех менялся. Заклеивались бумагой широкие окна. Не успели оглянуться, как на крышу втащили зенитки. И вот уже в одну из ночных смен они заухали прямо над головой.

Другими становились люди, менялась и я. Появилась какая-то напряженность от сознания того, что все мои прежние темпы, скоростное резание уже не годятся. Хотелось вырваться из этих "мирных" темпов и скоростей. Я стала испытывать такое чувство, словно все происходило в детском сне. Хочешь бежать от чего-то страшного, а ноги приросли. С первых дней войны это сравнение часто стало приходить мне на ум. И не мне одной. Все время хотелось вырваться из казавшихся недостаточными скоростей, сбросить все помехи. Это чувство крепло в каждом ильичевце. Зорче становился глаз, крепче и уверенней рука, прибавлялись силы. Появилось в моем отношении к делу и нечто новое: сознание несоразмерности своих успехов задачам, которые стояли перед страной, народом, перед тобой. Любой успех казался мне весьма скромным. И это чувство не покидало меня, моих товарищей всю войну. Казалось, что все наши усилия недостаточны в сравнении с той великой жертвой, которую приносит на фронте Красная Армия. И всегда, всю войну и я,